- Скоро начнем мои опыты, - словно бы не слушая ее, проговорил я.- Ты не изменила решения? Будешь помогать?
- У нас нет даже обыкновенного холодильника, - сказала Седа.- А помнишь, заместитель директора из двухсотлитрового полнехонького баллона отпустил вместо ста кубиков только восемьдесят? И еще уговаривал поставить опыт на восьмидесяти, а расчеты вести на сто. Химии не знает. И нас это не беспокоит. Кстати, и никого не беспокоит.
- Ты, я вижу, совсем отказалась от мысли работать, вместе, разочарованно заметил я.
- Я?.. Я не отказалась. Но какой из этого будет толк? Чем больше мы сейчас настроимся, тем сильнее будет разочарование потом.
- Напрасно ты распаляешься, Седа, - усталым голосом сказал я.Напрасно.
- Скажи, а почему ты все молчишь? - Седа повысила голос. Я тревожно огляделся. Мы были одни в лаборатории.Отдаешь ли ты хотя бы себе отчет, за что мы получаем зарплату?
- Вот не думал, что ты такая злюка, Седа, - признался я.
Лицо ее горело, грудь беспокойно вздымалась под белым халатом.
- Нет у меня таких способностей, чтобы думать о новом и более выгодном методе получения полимеров, - сказала она, сев на белый табурет.- Знаешь, сколько лет я работаю в этой лаборатории? И у меня ни разу даже не мелькнула мысль сделать или хотя бы подумать над чем-нибудь таким, что от меня не требуется! Наверное, потому, что у меня нет фантазии, может быть, смелости, а точнее, нет способностей.
Я засунул руки в карманы халата и стал ходить взад и вперед между столиками. И неожиданно подумал, что эту привычку, вероятно, унаследовал от химика Акопа Терзяна. И улыбнулся.
- Что ты смеешься? - еще пуще распалилась Седа.
- Я не смеюсь, улыбаюсь.
- Ты вечно улыбаешься и никогда не возмущаешься, не беспокоишься. Так жить невозможно, - сказала Седа.
- Почему же?.. Возможно.
- И ты всегда так жил?..
Я не ответил.
- Так жить невозможно, - повторила Седа. - Больше невозможно.
- Нам нужен жидкий азот,- сказал я.-Сможем достать?
- Ты окончательно отказался от лучей? - спросила Седа.
- Это модно. И...
- Что "и"?..
- Ничего, - замялся я.
Недавно я прочитал статью о том, что сотрудник одного из научно-исследовательских институтов, облучая рентгеновскими лучами мономер, заболел лучевой болезнью. Два месяца врачи бились за его жизнь и спасли. Пришлось сделать пересадку костного мозга. Целая армия людей вызвалась в доноры. Не только друзья и близкие, незнакомые приходили предложить свою помощь. Но выбрали лишь двоих, так как при этом непременно должны совпадать какие-то особенности организма, а у больного их было много.
