Маруся крикнула ему вдогонку:
— Грицьк!.. Иван!!
Застеснялась и подумала: «Обидится».
•
Когда Грицько пришел домой, мать уже спала. Он бережно прикрыл ее одеялом и склонился над братиком, который тоже засыпал.
— Ты ужинал сегодня, Славочка? — спросил как никогда ранее ласково.
Малыш удивленно посмотрел на брата.
— Ужинал… А ты? Где ты был так долго, Грицько?
— Спи, спи, плакса малая…
Уже засыпая, Грицько убеждал себя самого: «К черту мне все эти любовные дела… Я только извиниться, попросить прощения у нее хотел за ту „серенаду“».
•
Следующий день начался необычно.
В городе гремели выстрелы, солдаты выпускали в воздух автоматные очереди — конец войне. Целый день не утихал веселый шум на улицах. Люди обнимались, щебетала детвора, из раскрытых окон неслись песни, веселый смех, музыка — праздновали Победу.
Целый день Иван не находил себе места. Противоречивые мысли не давали ему покоя. Перед вечером увидел друзей. Они собрались на улице, о чем-то посоветовались и подались к Пруту.
Иван, забыв о всякой осторожности, прибежал к Марусиной веранде и позвал ее. Она быстро отворила окошко веранды, выглянула и стрелой выбежала на улицу.
— Знаешь что, Маруся, — заторопился Иван. — Я решил… я думаю… вот что: пойдем к хлопцам, будем вместе с ними. И ясени посадим все вместе.
— Неужели?! Иванко! — вскрикнула Маруся и закрыла ладонями покрасневшие щеки.
Иван также радовался вместе с нею, но ее радость была большей, и он с болью почувствовал, как невидимый барьер возник между ними раз и навсегда и никто из них не перешагнет его.
На покрытом мелкой галькой берегу пылал костер. Грицько сидел посередине, освещенный пламенем, по сторонам — ребята, задумчивые, серьезные. Только теперь заметил Иван, как они все изменились за последнее время. Изменился, конечно, и сам Иван. Еще издали всматривался он в лицо Грицька: что-то новое вместе с задумчивостью лежало на нем. Постоянная ненависть, озлобленность, жестокость, осевшие в глубоких темных глазах, сменились серьезностью и легкой грустью. Все вспомнилось Ивану: мост, ссора, Марусин рассказ о Грицьке, его фигура у Марусиной веранды, — и смешанное чувство уважения и участия растопило вконец ледок в Ивановом сердце. Каким был Грицько в этот вечер!
Иван с Марусей долго стояли незамеченными. Волновались.
Вдруг Мирон всмотрелся в темноту и крикнул:
— Смотрите, хлопцы, кто пришел!
— И не один, — добавил Петр.
Иван насторожился, опасаясь взрыва хохота и насмешек. Кто-то неуверенно хихикнул. Грицько взглянул на всех исподлобья, сурово. Уважительно поднялся с места и обратился к Марусе прерывающимся от волнения голосом:
