Для этого у него имелась небольшая загородная дача, о которой мало кто знал. Именно туда Самурай направлялся, не воспользовавшись такси по той простой причине, что при поисках людей всех таксистов опрашивают в первую очередь. Ему не хотелось, чтобы его искали и тем более нашли. Он повесил на плечо увесистую сумку и зашагал в направлении дачного поселка.
Вечерние сумерки стремительно густели, вокруг не было ни души. Только он один на целом свете. И это было правильно, потому что так оно и было на самом деле. Человек всегда одинок, даже когда ему кажется, что он окружен близкими, понимающими людьми. Никто никого не понимает. Даже самих себя люди не знают, так что же тогда говорить о других.
Минувшей ночью мать рассказала Самураю историю его рождения. Он уже готовился ко сну, когда она вошла в комнату.
— Поговорим?
«С телевизором своим разговаривай», — мысленно ответил он, но вслух произнес совсем другие слова:
— Смотря о чем.
Мать села на кровать и виновато призналась:
— Ты так вырос, так изменился… Совсем другой стал. Чужой какой-то.
— Я всегда чувствовал себя чужим, — сказал Самурай.
— Я тоже, Коля. — Она вздохнула. — Знаешь, мне иногда казалось, что тебя подменили в роддоме.
Он покосился на нее. Алкоголь все еще действовал на нее и развязал ей язык. Может, лучше выпроводить мать из комнаты, пока она не наговорила откровений, о которых потом будет жалеть?
Но вырвавшаяся у матери фраза слишком больно ранила его душу, которую он считал упрятанной так глубоко, что никому не достать.
— Вот как? — жестко усмехнулся он. — А что, если и правда? Вдруг меня действительно подменили? И я не твой сын?
— Мой, — вздохнула мать. — Наш. Такого ни с кем не спутаешь.
— Я каким-то особенным родился?
Она посмотрела на Самурая и кивнула:
— Да. Мертвым.
— Что?
Он похолодел, хотя был укрыт одеялом.
— Ты родился мертвым, — повторила мать.
— Как? — собственный голос показался Самураю хриплым, как кашель.
— Очень просто, Коленька. Я никогда не рассказывала тебе об этом, потому что история страшноватая на самом деле.
— Так что случилось? — поторопил он мать.
— Ты не закричал, когда появился на свет, мой мальчик. И даже не дышал. Врач счел тебя мертвым.
— И что дальше?
— А дальше тебя хоронить взялись, — вмешался отец, неслышно появившийся в комнате. — Погоревали, конечно, но не очень сильно. Привыкнуть-то не успели как следует.
— Кто как! — запальчиво возразила мать. — Я успела. Выносила сыночка, как-никак. Это вам, мужикам, все просто. Плюнул, дунул и забыл. Мы, женщины, по-другому устроены.
