Как тут не выйти из себя? Не сдержав эмоций, Валерия пнула ведро, добившись лишь того, что облила еще и ногу в тапке. Шипя, как разъяренная кошка, она водрузила душ на место, вылила воду в унитаз и решила бросить уборку на середине. Срывая с себя топик на ходу, она вышла из ванной… и чуть не столкнулась с мужчиной, дожидавшимся ее в коридоре.
— Помочь? — вежливо спросил он.
Отшатнувшись, Валерия схватилась за мокрую одежду, чтобы вернуть ее в исходное положение. Мужчина с неожиданным проворством схватил ее за предплечье, протащил пару шагов за собой и швырнул через всю комнату с такой силой, что она побежала и бежала до тех пор, пока не врезалась коленом в журнальный стол, перекатилась через него и рухнула на кожаный диван. Второй мужчина, уже дожидавшийся там, взял ее твердыми пальцами за щеки и заставил сесть ровно.
Она опять попыталась натянуть топик на грудь.
— Не надо, — остановил ее мужчина. — Так лучше. Денис, как тебе ее дойки?
— Ничего, — оценил тот. — Не силиконовые?
Мужчина потыкал пальцем.
— Нет, — сообщил он.
— Убери руку! — Валерия шлепнула его по ладони и тотчас получила такую затрещину, что из глаз искры посыпались.
— Сиди смирно, коза! Никто с тобой церемониться не будет.
— Кто вы такие? — спросила она. — Что вам нужно?
— Сейчас поговоришь со своим козлом по мобильнику, — велели ей. — Скажешь ему, что мы здесь и что ты хочешь от нас избавиться.
— Пока на этом все, — добавил тот, кого назвали Денисом.
Валерия начала догадываться, в чем причина визита незваных гостей.
— У Валеры карточные долги? — спросила она.
— Твой Валера попал, — ответили ей. — Торчит двести пятьдесят штук.
— Кому?
— Серьезному человеку.
— Тогда какие ко мне претензии?
Валерия наконец одернула топик, прежде чем ей успели помешать.
— Ты жена этого козлика. Вместе ответите.
Она вспомнила свой прежний опыт. Валерий уже попадал в подобные ситуации, хотя не с такими огромными долгами. Тогда его тоже прессовали, а Валерии дали понять, что жен и детей должников не трогают, потому что это называется беспределом.
— Я отвечать не собираюсь, — заявила она. — Кто играл, тот пусть и платит.
Один из вымогателей опять сгреб ее пятерней за лицо.
— Как Карен решит, так и будет, — грозно прорычал он.
— Не знаю никакого Карена. Это беспредел.
Из-за пальцев, сжимающих щеки, речь ее звучала невнятно, и она догадывалась, что выглядит жалко и комично, когда разговаривает, но молчать не могла. Безропотно терпеть издевательства было страшнее, чем хоть как-то проявлять характер.
