Есть, выходят. Теперь к моему мальчику! Я даже отсюда слышу, как он плачет. Тихонечко так всхлипывает, а у меня сердце разрывается. Пока к своей клетке между людьми скользила, сумела незаметно у двух магов оковы разомкнуть. Как же хорошо, что у них обычная защелка, пусть ее не сможет отомкнуть простой человек и маги в оковах тоже не смогут, нужен для этого свободный маг, но я же не простая зверушка, магия меня не видит, не отторгает, раз! — и все. Замки открыты, защелки сорваны, двери открыты, защита пройдена, удружил друг любезный Двардский! Вот… Пока я малыша своего успокаивала, среди народа лидеры объявились. Оковы сначала с мужиков снимают, а те потихоньку наверх поднимаются. Пусть дальше сами о своей свободе позаботятся. Так, кандалами демонстративно звякнула и объяснила заинтересованным женщинам, что выбралась из клетки, когда они еще спали, оковы маги расстегнули, а рисковала я ради воды. Набрала вот в одной из бочек, чтобы ребенка напоить.
Забыли про меня. Пока забыли. Вспомнили о воде. Занялись своим освобождением. Хорошо. Все время прислушиваюсь и наконец понимаю, что все закончилось. На корабле больше нет чужих. Осторожно, ни на кого не оглядываясь, проскальзываю мимо оставшихся внизу и поднявшихся наверх, придерживая вцепившегося в меня как клещ малыша, выбираюсь на палубу. Пошарить в вещах капитана или мага мне никто не даст, а вот поверженные противники пока еще никого не интересуют.
Нахожу сначала самого мелкого и «предлагаю» ему переодеться. Соглашается, не собираясь сопротивляться. Да и правда, умер так умер. Успела. Теперь мне не придется путаться в платье. Пусть вещички не совсем по размеру и не совсем чистые, но лучше, чем ничего. Радуют, как никогда, крепкие штаны, теплая рубашка, плотная парусиновая куртка, схваченная на поясе широким кожаным ремнем с вытертыми ножнами, но зато с хорошим стилетом. А уж набор метательных ножей во внутренних карманах куртки и вовсе приводит в неописуемый восторг. На камбуз даже не пытаюсь сунуться. Получить нож в живот из-за кусочка хлеба мне совсем не хочется, а вот обшарить карманы трупов, валяющихся неподалеку, мне пока еще никто не мешает. Вдруг повезет?
Удача по-прежнему со мной, и теперь мой Ангел, закутанный в огромную для него теплую рубашку, сидит у меня на коленях и грызет большой сухарь. Его синие глазенки восторженно поблескивают, а я, глядя на него, обещаю себе сделать все для того, чтобы моему Ангелу больше никогда не пришлось голодать. Сильно огорчает в данный момент лишь одно — обувь. Пока я так и не смогла найти ничего на свою ногу. Хорошо хоть малыш у меня обут, пусть в старые, но еще довольно крепкие башмаки, а для себя я что-нибудь обязательно найду.
