— Если ребенок во время пути умрет, отвечать придется той, что взяла на себя ответственность за чужого ребенка.
Возмутиться я не успела. Рядом со мной громко вскрикнула Рада и рывком прижалась к прутьям клетки. Слезы градом текли из ее глаз. Руками она пыталась достать маленького мальчика, стоящего довольно далеко от нашего места обитания. Но вот стукнула дверца нашей клетки, и испуганный зареванный малыш оказался в объятиях своей матери. В нашей клетке прибавился новый жилец. Следующий мальчишка лет пяти, оказавшийся в проходе между клетками, отчего-то показался мне знакомым. Большие синие глаза блестели от невыплаканных слез, но ни один звук так и не сорвался с его губ, хотя маленькое тельце сильно встряхнули, выталкивая вперед. Густая копна черных как смоль волос беспорядочно вилась крупными кольцами вокруг его головы. Подрагивающие губы были крепко сжаты, и подбородок упрямо выдвинут вперед.
— Мой! — услышала я собственный голос и уже в следующее мгновение осознала свое положение. Сказать, что я удивилась собственным действиям, это ничего не сказать, но вот она я, стою, прижавшись к прутьям, и протягиваю руки к малышу.
Слава богам! Никто не стал выяснять степень нашего родства и обращать внимание на возраст. Только женщины, окружающие меня, смотрели с недоумением. Вопросы посыпались, стоило только стражнику втолкнуть мальчика в нашу клетку и отойти.
— Ну и кто он? — скептически поглядывая на меня, буквально вцепившуюся в ребенка, спросила Марика. — Ты же вроде бы ничего не помнишь?!
Пришлось отвечать.
— Он мой! Точно мой! Я чувствую!
— Он не может быть твоим. Ты для ребенка такого возраста слишком мала, — прошипела она.
— Может, брат? — подала голос успокоившаяся Рада.
Она сидела в углу, прижимая к себе сына. Я же стояла на коленях недалеко от дверцы, крепко прижимая к себе маленького мальчика, ручонки которого крепко вцепились в меня. Его тело вздрагивало от беззвучных рыданий, а лицо пряталось в складках моего платья. Я же пыталась понять. Понять, как на корабле контрабандистов-работорговцев оказался сын графа Двардского. Я признала его своим, прежде чем окончательно осознала, откуда я знаю этого ребенка и что теперь говорить, я еще не решила. Помогла мне Ласка. Она присела рядом со мной на корточки и, развернув к себе лицо ребенка и внимательно его рассмотрев, произнесла:
— А я его знаю! Он путешествовал с балаганщиками. Их фургон останавливался у нас в трактире пять дней назад, и в день отъезда ребенок пропал. Они его особо и не искали. Да и правда, зачем он им, неполноценный, нужен? Он же лишенец. Маленькая плясунья, выступающая в составе этой группы фигляров, поведала мне интересную историю. Глава бродячей труппы привел однажды вечером этого малыша и рассказал всем, что подобрал сироту на улице из жалости. Вот с того времени они якобы и возили его с собой. Сначала я поверила ее словам, но потом поняла, что она врет. Ребенок очень отличался от них своими манерами и поведением. Грустный, но очень умненький малыш нравился и мне и посетителям. После их выступления именно он обходил людей с небольшой чашей в руках, и ему охотно подавали. Они прожили в нашем трактире четыре дня, и перед тем как он исчез, я успела заметить изменения, которые с ним произошли. Моя мама из обедневшего купеческого рода, так вот, она не раз пугала меня в детстве участью таких малышей. Детей, обещающих стать сильными магами, крадут из семей и впоследствии используют как накопители. Если маг умелый, такой ребенок может прожить довольно долго, магию в результате все равно потеряет, но останется жив, а вот если маг, работающий с ним, слабосилок, да еще и бездарь, то ребенок не только выгорает как маг, но и становится глупеньким. Этот вот малыш к концу четвертого дня перестал разговаривать, плохо понимал, чего от него хотят, сильно ослабел физически, и глазки у него стали такие тусклые, безразличные. Может, он и не пропал и не потерялся, может, и не украли его вовсе, а просто продали работорговцам, теперь уже и не узнать. Так что зря ты его взяла… Хотя вы с ним похожи. Может, он твой брат? На него, по-моему, больше твое подсознание среагировало, а не ты сама. Гляди, и память к тебе вернется, раз такие дела творятся. Вот только в рабстве нам всем уже все равно будет, кто мы и откуда, чего хотели, о чем мечтали…
