Мы покинули комнату так же тихо, как и вошли, а мадам по-прежнему продолжала молчать. Дверь за графом закрылась. Щелчок пальцами и дикий крик за стенкой. Обездвижил, стервец! Я-то думаю, чего это она так терпеливо и упорно молчит? Разозлила мужика. Так ей и нужно, а вот мальчишку жалко.
Дни шли за днями. Ларен все больше замыкался в себе и работал как проклятый. Изо дня в день — лаборатория, строительство башни, кратковременный сон. Он не только свой резерв опустошал постоянно до самого дна, но и накопленные годами магические накопители не экономил, стараясь наказать жену как можно скорее. Меня кормили, ласкали, но не разговаривали. Иногда мне начинало казаться, что Ларен просто разучился это делать.
Спустя месяц мадам графиня вынуждена была поселиться в своих новых апартаментах. Теперь ее истерики и желания никого не тревожили и не волновали. Альбертина могла быть довольна собой. На собственном примере она научила мужа обходить условия магического договора. Ученик ей достался талантливый и сумел превзойти учительницу по всем параметрам. Вот теперь уже точно никого не интересовало, хватает ли магических сил и желания у жены графа для того, чтобы самостоятельно содержать в чистоте и порядке свое тело, волосы, одежду, комнату.
Да, потеряв сына, Ларен не стал мягче. Он и так был довольно жестким, своевольным, самоуверенным, а теперь и вовсе озверел. И непонятно, что именно злило и огорчало его больше: потеря сына или собственное бессилие по этому поводу. Слуги сновали по особняку, изображая безмолвные тени, Ниран отдавал все нужные указания чуть ли не шепотом и даже король при встрече со своим другом не решился высказать какие-либо претензии. Светское общество начинало забывать о существовании графини Альбертины Двардской. Новые события и происшествия занимали умы людей, и, как мне кажется, многие из тех, кто так настойчиво ранее интересовался ее судьбой, просто вздохнули с облегчением, не получая от нее известий и требований. Судя по всему, всем, буквально всем было выгодно ее исчезновение, и только я, зная о существовании ее дочери, искренно надеялась, что эта женщина, кем бы она ни была, все же не решится обнародовать оставленные ей на сохранение материалы, не получая от нее известий и указаний.
Но время шло. Никто никого не изобличал и не обвинял. Начал понемногу оттаивать граф. Он наконец-то решил, что не разорится, покупая раз в полгода эликсир, но при этом освободится от нудной и трудоемкой работы, ведь графиня не вечна, а неиспользованный эликсир с огромной выгодой можно продать и чуть позже. Теперь Ларен пропадал в лаборатории, возобновив работу над собственными экспериментами. А я?
