— Волушка-вол, мы с тобой не враги и раньше в мире жили, что ни случится, сядем рядком да поговорим ладком…
В мгновение ока отец швырнул деньги и, целясь волу в глаза, почти одновременно рванулся к его голове, воткнул пальцы в ноздри, ухватился за кольцо в носу и высоко задрал его. Почти весь скот, который пригоняли торговцы из западных краёв, был тягловым, пахотным, а таким животным вдевали кольца в нос, самое чувствительное место. Отец добрым крестьянином не был, но в скотине разбирался получше любого успешного хозяина. Сидя на стене, я еле сдерживал слёзы: «Отец, как я горжусь тобой, ты в критический момент проявил такой ум и отвагу, смыл позор и вернул себе доброе имя». Тут сбежались мясники и торговцы и помогли отцу уложить рыжего вола с белой мордой на землю. Чтобы он не поднялся и никого не поранил, один мясник резво, как заяц, сбегал домой, принёс нож и вручил Лао Ланю. Тот с бледным лицом отступил на шаг и отмахнулся, мол, действуй сам. Мясник поднял нож и помахал им в воздухе:
— Ну, кто возьмётся? Нет желающих? Если нет, я церемониться не буду.
Он засучил рукава, пару раз вытер нож о каблук, потом присел, зажмурил один глаз, как плотник с отвесом, нацелился на впадинку на груди у вола и резко всадил лезвие. Когда он вытащил нож, отца обдало струёй горячей крови.
Вол испустил дух, и все стали неторопливо подниматься с его туши. Из раны с бульканьем, как из родника, вырывалась тёмно-красная пузырящаяся кровь, в чистом утреннем воздухе разносилась обжигающая ноздри вонь. Люди казались какими-то опустошёнными, как сдувшиеся резиновые мячи. Всем много чего хотелось сказать, но никто не раскрывал рта. Отец, втянув голову в плечи, обнажил жёлтый ряд крепких зубов:
— Правитель небесный, перепугал меня до смерти! — Все взгляды устремились на Лао Ланя, а тот не знал, куда деваться, и чтобы скрыть смущение, смотрел вниз на вола. У того ноги вытянулись, беспрестанно подрагивала нежная кожа на внутренней стороне бедра, один голубой глаз был широко распахнут, словно он ещё не излил злобу.
— Мать твою, — пнул вола Лао Лань, — всю жизнь бил диких гусей, а тут один гусёнок чуть глаза не выклевал! — И поднял глаза на отца: — Я сегодня перед тобой в долгу, Ло Тун, но наши дела ещё не завершены.
— Какие ещё дела между нами? — удивился отец. — Никаких дел между нами вообще быть не может.
— Не смей трогать её! — яростно выдохнул Лао Лань.
— Я её и не трогаю, — ответил отец, — это она позволяет себя трогать, — он довольно усмехнулся: — Она тебя псом называет, говорит, что больше не позволит тронуть её.
