— Да, с точки зрения государственных интересов Василий Петрович, конечно, прав... — вздохнула Лида, рассказав за ужином всю эту историю отцу.
— Бардак! — буркнул в ответ Тимофеич. — Куба-то тут при чем, демагоги вы хреновы?
— Карибский кризис... — потупилась мать. — Надо помогать!
— Да идите вы все к лешему с вашим тростниковым сахаром!
— При чем тут сахар?
— При том!
Когда заходит речь об Острове Свободы, отец всегда злится и мрачнеет, не разделяя всеобщей радости по поводу отважных «барбудос» и победы в заливе Свиней. Дело в том, что его, как опытного электрика, собирались направить в командировку на Кубу на целый год, причем там ему платили бы в песо, а здесь вторая получка в рублях прямиком шла бы на сберкнижку. Они уже с Лидой прошлись по магазинам, присмотрев стиральную машину, мерлушковую шубу и драповое пальто с поясом. По партийной линии Тимофеичу дали хорошую характеристику, устно намекнув, что «манеркой» злоупотреблять не стоит. Но отец боялся медицинской комиссии, так как климат на Кубе тропический, а у него повышенное давление. Две недели он не доставал из тайника фляжку, заваривал вместо чая пустырник и делал по утрам под радио зарядку, которая всегда заканчивалась одними и теми же словами: «Переходим к водным процедурам!»
В результате по состоянию здоровья врачебная комиссия признала его годным к тому, чтобы помогать кубинским революционерам налаживать электроснабжение. Приобрели большущий чемодан для покупок и подарков, а также соломенную шляпу — от солнца. Иван Васильевич отдал отцу свой довоенный летний костюм из тонкой материи со смешным названием «чесуча». Мне был обещан настоящий кокос — это такой огромный орех с литром молока внутри. Но Лида ходила грустная, так как на Большой кухне знающие соседки ей объяснили, что темнокожие кубинские женщины очень красивые, вспыльчивые и редко пропустят мимо белого мужчину, а уж такого кудрявого красавца, похожего на актера Ларионова, сразу же утащат в свои сахарные тростники.
— А партком у них там куда смотрит? — недоумевала, чуть не плача, маман.
— У них партия в личную жизнь не вмешивается. Местная специфика, — объяснила главный технолог Галина Терентьевна, чей брат уже побывал на Кубе. — Там жарко. Там ром. Там нравы свободные.
— Остров Свободы! — подхихикнула старуха Комкова.
— Вот именно!
— Очень странно... — скуксилась Лида.
— Ничего странного. У самого Фиделя три жены. Гарем. А от Че Гевары семь вдов осталось.
