Сев за письменный стол, я вырвал из черновой тетрадки лист, достал из ящика спрятанную от проныры Сашки двухцветную шариковую ручку, купленную прошлым летом в Сухуми (в Москве таких не найдешь), и аккуратно вывел красной пастой: «Дорогая редакция!» А ниже синим цветом: «Хочу срочно и секретно сообщить Вам о важном научном открытии, сделанном мною сегодня, 5 августа 1968 года...»
Тут я запнулся. Если сразу вывалить, что тараканы умеют читать мысли людей, меня примут за «сумашечего», вроде Алексевны, выбросят письмо в корзину, а то еще и подлечиться меня отправят, поэтому в первых строках надо убедить редакцию, что она имеет дело с нормальным, серьезным и ответственным, хотя еще и несовершеннолетним гражданином. Я решил взять пример с Лиды. Она свои доклады для собраний начинает каждый раз примерно одинаково и обязательно проверяет будущие выступления на мне и Тимофеиче, который отказывается слушать без сверхплановой рюмки лимонной настойки. И хотя маман читает с выражением, отец все равно засыпает, а я слушаю и киваю.
Вырвав еще один листок и поразмышляв, я аккуратно написал: «В едином трудовом порыве выполняя решения 23-го съезда КПСС и шагая навстречу 100-летию Владимира Ильича Ленина, мы можем сегодня подвести определенные итоги и наметить новые важные рубежи...»
Тут я снова запнулся. Конечно, после такого начала «дорогая редакция» сразу осознает, что пишет ей более чем нормальный читатель. Но как от 100-летия Ленина перейти к тараканам? Вот ведь закавыка...
8. Двор с нехорошим названием
Я отложил ручку и посмотрел на будильник: через два часа — обед, а мне после завтрака и оладышков есть совершенно не хотелось, да и сочинять письмо в редакцию тоже. Надо, как выражается бабушка Аня, нагулять аппетит. В детстве у меня было малокровие, и она часто водила меня вдоль чугунной набережной Яузы — смотреть на шлюз и кормить уточек, которые, рассекая воду, бросались к брошенным кусочкам хлеба.
— Глянь, селезень никогда утицу не обидит, всегда корочку уступит! Понял?
— Понял! А голуби?
— Голуби жадные...
Итак, решено: надо прошвырнуться! К тому же на ходу лучше думается, и, возможно, мне удастся как-то перекинуть мостик от «новых рубежей» к тараканам.
Кстати, для возбуждения аппетита меня не только выгуливали, но и давали горькую полынную настойку, от нее есть вообще не хотелось, а потом стали подсовывать на ложечке пивные дрожжи. Они внешне похожи на сухой рыбий корм и тоже хранились в круглой жестяной банке на подоконнике. Однажды, уезжая на майские праздники с ночевкой к Батуриным, я попросил Лиду покормить рыбок, а она, перепутав, высыпала в аквариум пивные дрожжи. Когда я вернулся, вода была мутная и шипела, пенясь, точно жигулевское в кружке. Все рыбки, кроме сомиков и гуппи, сдохли. Я рыдал, а отец называл мать кулёмой.
