В эти годы (после окончания МГИМО) Серго работал главным редактором журнала «Латинская Америка». Уже о многом он мог вспоминать и рассказывать. Как-то я спросил его, видел ли он Сталина. Ведь он вырос в Кремле.
— Много раз, — ответил Серго. — Мы встречались во дворе Кремля. Но, строго говоря, встречей это не назовешь. Всем кремлевским детям было строжайше приказано не попадаться ему на глаза. Увидишь Сталина — сверни в сторону или повернись лицом к стене. Один раз я спрятался за Царь-пушку и просидел там до тех пор, пока он не повернул на Ивановскую площадь. Ведь он был солнце. А на солнце смотреть нельзя — ослепнешь.
Серго рассказал, как еще до нашей школы он и другие кремлевские дети играли в политических деятелей. Ну в кого им еще было играть? Распределили роли: кто предсовмина, кто министр иностранных дел. Начали выпускать что-то вроде газеты. Видимо, они не успели выбрать министра и сотрудников КГБ, потому что настоящие сотрудники быстро «раскрыли» незаконную организацию. Казалось бы, детская игра… Но детей строго наказали. Два или три дня Серго и его брат Вано не ночевали на даче. Мама сходила с ума. На третий день на дачу приехал отец и сказал матери: «Ашхен, успокойся. Все в порядке. Они в тюрьме».
Серго и его брата сослали в Среднюю Азию. Не помню, сколько времени они там пробыли. Серго и его брат уже учились в институте, когда Сталин, как бы между прочим, спросил Микояна: «А что, Анастас, как твои дети?» — «Учатся. Не сглазить бы — успешно». — «А как ты думаешь, Анастас, достойны твои дети высшего образования?»
Об этом разговоре Серго узнал от отца, но уже не помнил, что отец ответил Сталину.
Лучше в жизни уже не будет
Валя Смилга[27], ныне известный физик-теоретик, был в нашем классе первым учеником. По математике и физике равных ему не находилось, а по гуманитарным дисциплинам он не уступал самому Эйдельману: память имел необыкновенную. Еще в школе Валя стал кандидатом в мастера спорта по шахматам. Потом играл в каком-то важном соревновании на звание мастера, где принимали участие Борис Спасский, будущий гроссмейстер, и наш общий азербайджанский друг Азер Зейналлы. Вале из-за цейтнота не хватило пяти минут, чтобы выиграть партию и стать мастером. Это о нем пелось в «Карнавальной ночи»: «Пять минут, пять минут, без пяти минут он мастер».
В школе Валя был тем, кого называют «enfant terrible»[28]. Ему прощались все выходки. Одну хорошо помню. На уроке литературы Елизавета Александровна читает нам древний литературный памятник о судьбе раба-славянина, проданного сначала в Константинополь, потом в Смирну, Багдад, еще куда-то. При этом автор каждый раз методично указывает цену, за которую продавали раба. У Елизаветы Александровны от волнения за несчастную судьбу человека запотели стекла пенсне и разметались седые волосы. В классе — тишина. Валя и Игорь Белоусов на задней парте сосредоточенно играют в морской бой. Но вот наконец раба продают в Багдад, и Валя вслух роняет:
