— Ты не был знаком с моими братьями, — сказал Рафаэль. — Средний брат умер. А старший живет сейчас в Швейцарии. Надо вас обязательно познакомить.
* * *
Я сказал Лизе:
— Но история не закончена, и жизнь продолжается. У тебя трое сыновей и десять внуков. Как случилось, что вы с Вольфом не вернулись в Германию и переехали сюда, в Цюрих?
Мы пили чай за столом у окна с видом на Грайфензее. В сумерках ни озера, ни гор не было видно. На кипарисы, выстроившиеся вдоль проложенной в снегу дорожки, искорками падал редкий снег. «Завтра снова придется чистить крыльцо», — подумал я.
— Стив и Патрик, средний и младший, тоже родились в Англии, — сказала Лиза. — Патрик уже после войны, в сорок шестом. В доме мы говорили по-немецки, но сыновья выросли и получили образование в Англии. Патрик до сих пор пишет по-немецки с ошибками. Он говорит в шутку: «Meine Muttersprache ist English, aber meine Mutter spricht Deutsch»[77]. Жизнь разбросала нас по свету. Петер остался жить в Лондоне. Его жена и дети говорят только по-английски. Стив женат на немке и живет во Фрибурге. Это на границе немецкой и французской Швейцарии, и его дети больше говорят по-французски. Патрик женат на англичанке, но живут они в Германии, в Констанце. Это рядом со мной, через границу. Его дети одинаково хорошо говорят и по-английски, и по-немецки.
— А какой же язык у них родной?
— Не знаю. Наверно, оба, — ответила Лиза. — Ты спросил про переезд в Цюрих. Это случилось в шестьдесят первом году. Вольф тяготился работой в «Кодаке». Он был уже признанным мировым авторитетом и жадно стремился к общению, к педагогической работе. А фирма хранила свои технологические секреты и ограничивала его во всем, особенно в поездках в восточную Европу. Несколько университетов звали его на родину, в Германию. Он и хотел, и не хотел. Как бы это объяснить… После войны он часто приезжал в Германию на конференции или с лекциями. И хоть старых друзей там не осталось, но что-то тянуло его туда по-прежнему. А что-то держало, не пускало. Ну вот, к примеру… Ты, конечно, знаешь традицию немецких семинаров. После доклада гостя устраивается Nachsitzung[78], гость и все участники отправляются в пивную и ужинают вместе. Вольф не нарушал этой традиции. Но вместо кружки пива заказывал себе стакан вина. Не любил пива. Может быть, с того самого лета тридцать третьего года, когда мы жили на Фридрихштрассе… Трудно забыть прошлое. И когда его пригласили сюда, он сразу согласился.
