– Удача! Казаки напали на передовой пост и захватили пленных. Те показали, что в крепости войска пятнадцать тысяч, но турки ждут ещё подкрепления. В наличии там сто пушек, а в гавани стоят восемнадцать галер и транспортные суда.
Закончив перечислять неприятельские силы, Манштейн умолк, и Миних, после короткой паузы заключив:
– Значит, я прав, надо торопиться, – велел подавать коня.
Получив эти сведения, Миних приказал авангарду двигаться скорым маршем, выслав, как передовой, отряд измайловцев, которых их командир, подполковник Бирон, ежеминутно ожидая нападения турок, загодя построил в каре. Гвардейцы двинулись прямиком по полю, и в первой шеренге этого каре шагал прапорщик Нерода, сжимая в руках вместо эспонтона укороченное ружьё (офицерские копья Миних распорядился не брать по причине ненадобности). Трава здесь, уже начинавшая сохнуть от нестерпимой жары, была выше плеч, и Гриць всё время смахивал с потного лица остюки.
Впрочем, прапорщик считал, что ему повезло. Как выяснилось, государыня распорядилась отрядить для участия в летней кампании от каждого гвардейского полка по четыреста человек, куда от измайловцев зачислили и Нероду. От своего участия в походе Гриць ожидал многого, вот только поначалу пришлось туговато. Больше всего донимала жара, а вдобавок в степи могли прокормиться только приученные к подножному корму лошади и потому перегруженный сверх меры обоз, где у одних измайловцев была сотня телег, кроме бочек с водой тащил даже дрова.
Правда, когда впереди показались пригородные сады, а над кронами деревьев замаячили очаковские минареты, Грицько решил было, что трудности перехода позади. Оказалось, что он ошибся. Откуда-то сбоку потянуло дымом, затем пахнуло гарью, раздались тревожные выкрики, и неожиданно вокруг заплясали языки пламени. Почти сразу стало понятно, что ждавшие русских турки зажгли траву на подходах к городу, и изломавшее шеренги каре затопталось на месте, не зная, что делать. Замешкался и Гриць, но тут раздались громкие командные выкрики:
– Всем вперёд! – и прапорщик, закрыв лицо шляпой, побежал, отмахиваясь от огня.
И тут, едва прорвавшись через огненную полосу, Нерода увидал турок. Что было дальше, потом он толком вспомнить не мог. В памяти осталось, как справа налетели донцы, сбив неприятеля. С другой стороны ударили гусары, но из города туркам пришла подмога, заставив кавалерию отступить, и сам Гриць, всё время паливший из ружья, вроде как подался назад, но тут всё переменилось. Пока шла схватка, подоспели драгуны и ещё много пехоты с пушками, тут же открывшими пальбу. Не выдержав такого огня, турки ретировались, и едва переведя дух, Гриць понял: это Очаков.
