По прибытии в церковь императрица с принцессой-невестой остановились на царском месте, по левую руку от государыни встал принц брауншвейгский, а все прочие расположились с обеих сторон. Архиепископ Новгородский после приличествующей торжеству речи совершил обряд венчания. Далее следовало благодарственное молебствие при пушечной пальбе с обеих крепостей и троекратном залпе, произведённом полками. Потом весь штат тем же самым порядком возвратился во дворец, только принц брауншвейгский теперь ехал вместе с императрицей.
Во дворце государыня приняла поздравления сначала от новобрачных, а потом от съехавшихся знатных особ обоего пола и жаловала всех их к руке. Затем императрица имела открытый обеденный стол с великой княжной Елизаветой Петровной, принцессой Анной и принцем брауншвейгским. К столу был также приглашён герцог курляндский со всей фамилией. По окончании обеда начался бал. В самом разгаре веселья, когда граф Остерман закончил отплясывать очередной контрданс, его придержал начальник Тайной канцелярии Ушаков.
– На два слова, Андрей Иванович.
– Слушаю тебя. – Остерман внутренне насторожился.
Вице-канцлер догадывался, что в связи с состоявшимся бракосочетанием разговор может быть достаточно острым, но Ушаков, как всегда, начал уклончиво:
– Я полагаю, что теперь, став теснее, все наши отношения с цисарем римским станут гораздо дружественнее.
– Я тоже на это весьма надеюсь, – немедля выразил своё согласие Остерман, ожидая, что ещё скажет начальник Тайной канцелярии, а тот, к удивлению вице-канцлера, коснулся запретного:
– Как полагаешь, чей интерес скажется теперь больше?
Вопрос главному дипломату был предельно понятен. Если не сейчас, то по прошествии времени австрийцы уж точно попробуют навязывать свою волю, и тогда выкручиваться придётся именно ему. И Остерман спросил прямиком:
– Считаешь, речь пойдёт о Молдавии?
– И не только о ней. – Ушаков доверительно снизил голос. – Поговаривают, герцог Бирон был против брака, и ещё один нехороший слушок ходит: гвардия ропщет, немцев, мол, слишком много.
В груди Остермана пробежал холодок. Он прекрасно знал, Бирон имел намерение женить своего сына на принцессе, а это было ой как чревато, и сейчас Ушаков не просто так упомянул о недовольстве гвардии. Достаточно вспомнить о всех перипетиях, предшествовавших воцарению Анны Иоанновны. И тогда вице-канцлер решился.
– Я убеждён, Андрей Иванович, – сделав многозначительную паузу, Остерман проникновенно посмотрел в глаза Ушакову, – что австрийцы и кто бы там ни был будут вынуждены считаться с русскими интересами.
