Тащить самодельный бредень по воде оказалось непростым делом, мешковина плохо пропускала воду — это походило на то, как если бы мы решили направить часть вод Иркута в новое русло. Сделав несколько попыток, мы набрали маленькую кастрюлю рыбной мелюзги и поняли, что овчинка выделки не стоит. Дохлый усовершенствовал невод, сшил для него огромную мотню и проредил мешковину. После его переделок тащить стало легче, но все равно попадалась одна мелочь. Мы промывали ее в воде, ссыпали в большую кастрюлю, бросали мелко нарезанный дикий лук, а если Дохлый приносил картошку, то чистили ее и засыпали следом и ставили на огонь. Получалась неплохая уха. Бывало, что к ухе присоединялась яичница, если в тростнике находили отложенные утками яйца.
Однажды Федька приволок настоящую, сработанную из жестких капроновых нитей, с мелкими ячейками сеть. В городском магазине такая сеть стоила дорого. По секрету он сказал, что спер ее у городских браконьеров, сняв в протоке за островом.
— А что, робя, если пройтись с ней по Курейке? — предложил он.
— Да там тина да гниль. Ну, может, пару гольянов и зачерпнем, — ответил ему Оводнев. — Или порвем ее.
— Не бойсь, за все уплачено, — усмехнулся Дохлый. — Ну что, рискнем?
Когда мы начали траление Дальней Курейки, то почувствовали, что сеть идет хорошо, свободно, в отличие от самодельного бредня тянуть ее было одно удовольствие. Я вспомнил, как на аэродроме мы натягивали резиновый амортизатор, перед тем как запустить планер в небо: чем дальше, чем тяжелее было натяжение резинового жгута. Поначалу нам казалось, что тянем впустую. Но когда увидели, что впереди заволновалась, пошла кругами вода (это был верный признак: рыба в Курейке водилась), то сердце начало подпрыгивать и замирать, словно и его зацепило сетью. Мы и не предполагали, что на траве сеть вдруг оживет, так засверкает на солнце. Что вместе со струйками воды во все стороны, виляя хвостами, поползут караси, желтобрюхие гольяны, выгибаясь, уставятся на нас злобными глазами жирные и крупные узконосые щуки. За один раз мы вытащили больше трех ведер рыбы — такого улова мы никак не ожидали! Особенно много рыбы было в мотне. Собрав добычу, повторили заход — и вновь удача!
Потом была уха и дележ улова. Часть рыбы мы продали, другую часть отдали родителям. Нам бы промолчать, где мы добыли столько, а так уже на другой день Дальнюю Курейку процеживали сетями десятки взрослых мужиков. Что-то поймали и они, однако рыбное царство было напугано и позже нам не удавалось наловить там хотя бы на уху.
