.
Больше всего преступлений совершил особый полк СС Оскара Дирлевангера. Два батальона полка, по многочисленным свидетельствам очевидцев, безжалостно убивали стариков, женщин и детей, применяя для этого самые разные средства, начиная от обычных расстрелов и заканчивая использованием гражданских лиц в качестве живого щита>289. В течение первых суток штрафники СС уничтожили от 11 000 до 12 000 человек>290.
Прибывший в Варшаву Бах остановил расстрелы, о чем он сам написал в дневнике: «Я спас жизни тысяч женщин и детей, даже если они были поляками. Кровавая и жестокая борьба продолжается. Мы сражаемся в целях самообороны, и все же я хочу вести боевые действия как можно более человечно»>291. Подобные заявления звучат цинично. Само вмешательство Зелевского дало передышку не столько местным гражданам, сколько войскам СС и полиции, которым нужна была небольшая пауза. Утром 6 августа расстрелы возобновились. От казней предыдущего дня они почти ничем не отличались, за исключением одного момента: Бах приказал не убивать женщин и детей. Однако данный приказ в основном не выполнялся>292. В частности, особый полк Дирлевангера продолжил зверские расправы. Солдаты этой части насиловали и убивали монахинь и сестер Красного Креста, убивали детей, отрезали пальцы жертвам, чтобы снять золотые кольца, а некоторые практиковали жестокие извращения, помещая ручные гранаты в половые органы пленных польских девушек, которых потом подрывали>293.
Бах терпеть не мог Дирлевангера, поскольку командир штрафников вел себя крайне вызывающе и часто игнорировал его приказы. Дирлевангер считал, что подчиняется только рейхсфюреру СС. Однажды в присутствии Зелевского он пригрозил его начальнику штаба, штандартенфюреру СС Герберту Гольцу, что убьет его, если тот не перестанет вмешиваться в его дела. Один из самых свирепых карателей Третьего рейха не бросал слов на ветер – здание штаба Бах-Зелевского неоднократно подвергалось обстрелу с позиций, занимаемых личным составом особого полка СС>294.
В феврале 1947 г. Бах так описывал Дирлевангера: «Лично бесстрашный и мужественный, он сохранял свой авторитет только через крайнюю жестокость. Он был известным пьяницей и лжецом… Хотя он знал, что среди его подчиненных было много врагов, он всегда знал, как скрыть следы своих преступлений, чтобы нельзя было ничего доказать. Это происходило благодаря неограниченной благосклонности, которой он пользовался у Гитлера и Гиммлера. Ложные сообщения, приходившие от него, побуждали меня постоянно их проверять, что я делал через моего начальника оперативного отдела»
