– Позвольте представить вам мою дочь – леди Элеонору Мюррей, – произнесла она таким тоном, будто вовсе не желала их знакомить. Перед ней герцог, но не желанный гость в доме.
Леди Элеонора натянуто улыбнулась. Все ее приветствия на занятиях у Лотти сразу показались во много раз радушнее.
– Рада знакомству.
Чарльз видел, что она так же «рада», как и в первую их встречу.
– Прошу садиться. – Графиня указала на свободное место у стола, где чай был уже сервирован на три персоны.
Герцог подумал, что лучше оказаться среди гадюк, чем пить чай в таком обществе. Однако у него есть цель, он не отступит из-за неожиданных изменений.
Поблагодарив, Чарльз опустился в изящное розовое кресло, расположенное напротив дам.
– Вы изменили отделку стен. – Он оглядел шафранового цвета ткань с порхающими птицами.
– Да, несколько лет назад. Прошло немало времени с тех пор, как вы в последний раз почтили нас визитом. Чаю?
Графиня была сама вежливость и благородство.
– Да, благодарю. Покрепче, пожалуйста.
Улучив момент, когда мать отвлеклась, Чарльз взглянул на дочь. Глаза ее блестели, щеки пылали негодующим румянцем, она изо всех сил пыталась скрыть терзавшие ее чувства.
– Простите, – едва слышно прошептал Чарльз.
Элеонора отвернулась.
– Прошу… – Графиня протягивала ему чашку.
Герцогу хотелось верить, что в ней нет яда.
– Благодарю. У вас всегда самый лучший чай.
– Вы мне льстите.
Она вовсе не выглядела польщенной. Похоже, они оба мечтали оказаться в любом другом месте, только не здесь, в этой гостиной.
– Полагаю, вы появились не без причины.
Надо спросить о дневниках. Задать один вопрос и покончить с терзаниями. Ведь он пришел именно за ними. Плотно сжатые губы леди Элеоноры и ее нежелание смотреть в его сторону доказывали, что она сильно гневается. Если он заговорит о дневниках, она разозлится еще больше.
Графиня подхватила щипчиками кусочек сахара и вопросительно приподняла бровь.
В душе Чарльз проклинал создавшуюся ситуацию. Ему сей же момент надо было решить: сохранить отношения с Элеонорой или получить то, за чем пришел.
Чарльз взял чашку и посмотрел на поднимающийся пар.
– Я намереваюсь ухаживать за вашей дочерью и пришел получить одобрение.
Кусочек сахара плюхнулся в чашку. Графиня явно была потрясена.
– Вы, разумеется, шутите?
Кожу шеи стало покалывать. Чарльз решил, что причина в пристальном взгляде Элеоноры. Он рискнул повернуться и увидел на ее лице не удовольствие или радость, а выражение полнейшей растерянности.
