Арестом министра, пертурбацией в верхах воспользовался один из специалистов группы Мержанова: не мог простить архитектору критики в свой адрес, настрочил в Москву письмо, обвиняя его в надуманных грехах. К тому времени вышло и постановление особого совещания, признавшего сына архитектора социально-опасным человеком.
В Сочи из Москвы приехал высокопоставленный ревизор, генерал, напомнивший Мержанову Власика. Но, в отличие от того, он мало говорил и много писал. Мержанов посчитал это недобрым признаком. Однако, когда проверяющий с группой строителей направился к четвертому спальному корпусу, у архитектора появилась надежда услышать одобрение. Дорожка к корпусу уже была выложена плиткой. По обеим сторонам ее зацвел ухоженный кустарник. Над ним, как в почетном карауле, выстроились саженцы кипарисов, магнолий, камфорных деревьев с красными прожилками на листьях. Деревца не скрывали величественного фасада здания, напоминавшего древнегреческий царский дворец — базилик. Вход в него венчала декоративная, как триумфальная, арка с изумительным высеченным орнаментом. С открытой просторной веранды спускались белоснежные ступеньки расходившейся направо и налево веерной лестницы. Основание ее маршей соединял пьедестал, на котором горделиво возвышалась финиковая пальма.
Ревизор окинул взглядом сопровождающих и, словно не замечая стоящего с ним рядом Мержанова, обратился к Макаревичу:
— Таких расточительных излишеств больше не делать!
Но «не делать» было уже поздно: напротив, в зеркальном отражении, сооружалось такое же величественное восхождение в четвертый корпус.
Проверяющий, видимо, выполнял приказ собрать на Главного архитектора компромат. Направившись к подъезду первого корпуса, он увидел серые, еще необлицованные, проемы входов и обрадовался:
— А это что за ворота лабаза?
Позднее Макаревич по указанию проверяющего изменил конструкцию этих входов, удешевил ее: полуциркульные арки уступили место «лучковым». Но внешний вид входов при этом пострадал, теперь они напоминают мрачноватые пещеры и не гармонируют с корпусом.
В конце 1951 года за Мержановым прибыл усиленный наряд охраны.
Архитектор наскоро сколотил два ящика и уложил в них свои книги. У него была небольшая, но отлично подобранная библиотека специальной литературы, очень помогающая ему в работе. Проследить за отправкой ее к новому месту своего заключения он попросил Шашкова, дежурившего в тот день у аппарата «ВЧ».
Вступиться за архитектора было некому. Абакумов сидел в Матросской тишине. Другой влиятельный доброжелатель инженер-полковник Федор Александрович Новиков доживал свои последние месяцы в Московском центральном госпитале МГБ.
