25-го июня армия прошла по мостам. Теперь мы считали, что после того, как мы в России, кроме фуража у нас более не будет других проблем — но это оказалось иллюзией. Понемунь разграбили еще до нас, равно как и окрестные деревни. Тут и там бегали свиньи, их оглушали дубинками, закалывали саблями и штыками — частенько некоторые из них оставались живы — а потом их разрезали на куски. Несколько раз мне удавалось отрезать кусок, но мне приходилось съедать его сырым, так как мой голод не позволял мне дождаться, пока мясо сварится. Марш — это худшая из пыток, поскольку мы шли колонной, жара и пыль выжигали наши глаза, словно горячая угольная пыль. И без того тяжелое положение усугубляли постоянные остановки войск в болотистых местах или на узких дорогах. Часто приходилось стоять в течение получаса, а затем идти до следующей остановки потея и страдая от голода и жажды.
Днем и ночью мы шли к Вилкомиру[42] и Евье.[43] Все это время непрерывно шел холодный дождь. Это было тем более неприятно, потому что сушиться не было никакой возможности. Только тепло собственного тела спасало от губительного холода. У меня имелась только одна пару синих льняных брюк, которые я купил в Торне, а остальное я выбросил. Таким образом, я был постоянно мокрым в течение двух дней и двух ночей, ни одной сухой нитки на мне не было. Тем не менее, я не отстал, хотя я ничего не видел в ночной темноте и много раз сходил с пути, поскользнувшись на глинистом грунте. А солдаты падали постоянно — большинство из них были полностью покрыты грязью, а некоторые так и оставались лежать позади.
На третью ночь привал был назначен в поле, которое переходило в болото. Здесь нам было приказано организовать лагерь и разжечь костры, так как рядом не было ни села, ни леса, а дождь лил как из ведра. Вы можете себе представить, в каком положении мы оказались? Ничего не оставалось кроме как сложить ружья в пирамиды и двигаться, чтобы не замерзнуть. Наконец было найдено какое-то поместье, и все солдаты группами сразу же побежали строить укрытие. Мне пришлось собрать все свои силы и набрать жердей и соломы — из них я построил небольшой шалаш, но на сбор дров меня уже не хватило. Я лежал в шалаше — голодный и мокрый. Однако, те из моих товарищей, кто пришел и улегся рядом, немного согрели меня.
На рассвете я снова пошел в поместье. В то же время там был обнаружен винный погреб. Я тоже спустился туда и наполнил водкой свою флягу. Я вернулся в свое жилище и пил ее без всякой закуски. Тогда же в полдень я заметил, что половина солдат отстала, а несколько других утонули в болоте. Водка помогла, конечно, но многие напились и умерли, поскольку они заснули и замерзли на мокрой и холодной земле. Мой барабанщик по имени Шефер именно так и умер.
