– Septingenti[5].
Ланиста крякнул.
– Septingenti viginti[6] и ни сестерция больше!
Молодые люди разом надули губки.
– Septingentas quadraginta[7].
Женщина под вуалью подняла палец, требуя времени.
– Octingenti![8] – дружно рявкнули гномы.
Ланиста присвистнул.
– Да на кой она вам, эта орка?!
Бородачи ухмыльнулись, торжествующе глядя на остальных.
Юнцы состроили гримаски, разочарованно вздыхая.
Женщина с вуалью наконец опустила руку.
– Nongenti[9], и большего тебе, Друзус Консентиус, никто не предложит!
Купец по имени Друзус Консентиус выжидательно уставился на остальных участников торга.
Однако ланиста уже уходил, раздосадованно маша хлыстом; молодые люди, обиженно фыркая, помогали один другому забраться обратно в паланкин – рабы готовы были поднять его на плечи.
Двое гномов уставились на женщину под вуалью так, словно она только что увела у них из-под носа особо крупный самородок.
– Nongenti decem[10], – проскрипел наконец один из них.
– Mille[11], – сказал вдруг ещё один голос откуда-то сбоку.
И гномы, и женщина разом повернулись.
Там стояли четверо. Плечистый мужчина, крепко сбитый, с наголо бритым черепом, на котором, изгибаясь, свились вытатуированные драконы. Женщина, покрытая, словно плащом, густым потоком медово-золотых волос, доходившим до самых пят. Ещё один мужчина – без особых примет, стройный, среднего роста, завернувшийся в богатый белый плащ с золотой оторочкой; и наконец, последний, четвёртый член этой странной компании – средних лет, худощавый, слегка горбоносый, загорелый, в одежде, что напоминала одеяния самих Драконоголовых в летнюю пору: порты до колен да рубаха, перепоясанная по-гномьему, широким поясом со множеством карманов, карманчиков и привешенных сумок-зепей.
«Mille» произнёс именно он.
Бритоголовый ухмыльнулся и хлопнул сказавшего по плечу. Неприметный слегка улыбнулся, как бы в некотором удивлении. Женщина осталась бесстрастной.
Та, кого при жизни звали Шаартой, вгляделась в них.
Сила. Бездна силы. Неизмеримая, неоглядная. Страх и ужас – подобное свойственно богам, но не смертным.
Драконоголовые умеют смотреть сквозь. Умеют видеть. Поэтому их шаманы никогда не ошибаются и знают, кому жить – а кому нет.
– Mille, – повторил горбоносый. – Почтенный Друзус, как я понимаю, больше предложений нет?
Гномы буравили его злобными взглядами; пудовые кулаки стиснуты на рукоятях секир, но здесь рынок, здесь не проливают кровь. Женщина застыла, не поднимая вуали, но звавшаяся Шаартой знала – она вперилась в странную четвёрку и точно так же пытается понять, что они такое.
