– Разумеется, это так. Но…
– Ну и какой тогда во всем этом смысл?
Докопаться до правды, подмывает меня сказать. Вот какой в этом смысл. Докопаться до правды. И это, собственно, то, чем я занимаюсь. Чем зарабатываю себе на жизнь. Но потом я думаю про «Черную зиму». Сильно моя правда помогла всем этим девушкам?
– Послушайте, – смягчается Моника. – Не знаю, что вы там себе о нас понапридумывали, но мы самые обычные люди. Мы живем своей жизнью, как и все остальные. Может, вы этого не понимаете, но мои заработки целиком и полностью зависят от туристов, которые сюда приезжают. И почти у всех так. Мы не можем позволить, чтобы ваш фильм распугал весь народ, ясно?
На мгновение мне чудятся в ее голосе угроза, но она улыбается.
– Разумеется, – говорю я. – Но я же не рекламу снимаю для вашей деревушки. «Приезжайте в Блэквуд-Бей, здесь сбываются мечты!»
– Я смотрю ролики, – говорит она и каблуком вдавливает окурок в землю.
Я раздумываю. Мне не нужно ее одобрение, и тем не менее не могу удержаться:
– И что?
– Мы все смотрим. Просто… мы хотим, чтобы наша деревня была известна чем-нибудь еще.
– Я понимаю.
Она печально улыбается:
– У Дейзи никого не было, вот что я думаю.
– Но мне сказали, у нее была подруга. Что с ней случилось?
– Она сбежала. Не помню, куда именно.
В вышине проносится ветер, и хотя его дуновение никак меня не затрагивает, я ежусь.
– Кто она была?
Мои слова звучат неестественно, косноязычно, будто кто-то чужой заставляет меня говорить, но Моника ничего не замечает.
– Девочка из Молби. Они вместе учились в школе, но, как я уже говорила, она сбежала. Ходили слухи, что ее видели в Лондоне, но мне об этом ничего не известно.
Нет, хочется мне сказать. Нет. Все было не так. Они едва знали друг друга. Может, Моника что-то перепутала? Может, она вспомнила о ком-то другом? Может, тогда исчезла еще одна девушка?
Но нет. Я бы об этом знала. Ведь знала бы?
– Значит, всего пропали три девушки, – констатирую я, понимая, как глупо должны звучать мои слова. – Дейзи, Зои и эта подруга?
– Дейзи не пропала. Она покончила с собой. А ее подругу, если верить слухам, потом видели. Но так – да.
– Эта ее подруга…
Меня охватывает чувство, будто мне заткнули горло. Слова приходится выдавливать из себя с усилием, точно сквозь густую слизь.
– Когда она сбежала?
– Наверняка не помню. Примерно в то же время, когда погибла Дейзи. А что?
Я словно цепляюсь за край скалы и вот-вот сорвусь.
– Как ее звали?
– Сэди.
И хотя мне следовало быть к этому готовой, нужно было держать удар, имя поражает меня, точно молния. Оно отзывается эхом крика в темной комнате, угрожая вывести меня из равновесия.
