Жестами показал, что хочу есть. Она о чем-то переспросила, потом устало махнула рукой и, развернувшись, направилась к двери. Все это время, напряженно вслушиваясь в ее речь, только в этот момент я сообразил, что слово «Илия», которое я постоянно слышал, — это мое имя, Илья. Я воскликнул от неожиданного открытия, женщина обернулась и машинально спросила:
— Что-то еще?
Я разинул рот от изумления — я ее понимал. Незнакомка, видимо, заметила что-то в моем лице.
— Что случилось?
— Да то и случилось, что я вас понимаю.
Она нахмурилась.
— Есть? Пить? — И повторила слова жестами.
Только тут сообразив, что говорю на русском, я махнул рукой в сторону кресла — садись. От напряжения заныл затылок, снова повело, как тогда, когда я только вскочил с постели, но все было тщетно. Я не мог выдавить из себя ни одного слова. Я понимал, что она говорит, но слов не помнил и сказать, соответственно, ничего не мог.
Подошедшая к креслу, но так и не опустившаяся в него незнакомка вновь заговорила:
— Ты понимаешь, что я говорю?
По-моему, спрашивала она по инерции, уже не веря в другой ответ, кроме отрицательного. Было забавно видеть, как вытянулось ее лицо, как она замерла, внезапно увидев мое энергичное кивание головой.
— Но я не понимаю, что ты говоришь! — вырвалось у нее.
Я развел руками. А потом старательно, аккуратно повторил за ней только что произнесенную фразу. Запоздало сообразил, что звучит она двусмысленно и замахал рукой, демонстрируя, что это не то, что я имею в виду, а всего лишь урок, простой повтор, и повторил снова. Чувствуя неправильность собственной речи, неровный строй, неправильные интонации и акцент, я морщился. Что за хрень?! Сам знаю, что говорю неправильно, а как правильно, не знаю! Я протянул руку моей хозяйке — помоги.
— Я понимаю тебя, — улыбаясь ответила та.
И я, как ученый попугай на жердочке, сидя в трусах на разобранной постели в таинственном заграничном санатории, затараторил:
— Я понима тебя. Я понимау тебя. Я понимаю тебя.
Заговорить так и не получилось. Конечно, я быстро ухватил главное: «да», «нет», «стоять», «говори». Но в моем исполнении слова звучали чуждо и непривычно. Уверенный, что никогда раньше не знал этот язык, тем не менее я его прекрасно понимал. Более того, я чувствовал, что женщина говорит с небольшим акцентом. Не то чтобы язык был для нее не родным, скорее все выглядело так, как будто она родилась и выросла далеко от тех мест, где учил его я. Вот тут-то и была самая большая загадка.
