— Я дам тебе прекрасное новое тело кирда, я оставлю тебе волю, только вспомни.
— Я не смогу вспомнить, потому что… я уже сказал тебе…
— Ты вспомнишь, я смогу подключить к твоему сознанию дополнительные схемы, я оживлю твою память.
— Нет… я не вспомню, потому что… не хочу вспоминать.
— Но почему, Крус? Я не понимаю тебя. Ты считался мудрецом, и ты не раз помогал мне разумными советами.
— Мы говорим на разных языках.
— Мы говорим на одном языке — языке разума и логики. Другого языка у мыслящих существ быть не может.
— Может, Мозг, может. Ты знаешь, что такое страх?
— Страх? Что это?
— Это чувство, которое…
— Что такое чувство?
— Это… я все забыл, забыл…
— Вспомни.
— Ты мыслишь логически. Ты получаешь информацию и на основании ее делаешь наиболее логичное заключение. Мы же, когда были живы, тоже получали информацию из окружающего мира, но относились к ней, оценивали ее индивидуально…
— Разве информация не однозначна?
— Для живых — нет.
— Ты упомянул слово «страх»…
— Допустим, кирд видит, что он попал в опасное положение. Как он реагирует?
— Стремится выйти из него.
— А если он знает, видит, что выхода нет?
— Он ждет конца.
— Спокойно?
— Не понимаю. А как еще можно ждать? Какова альтернатива понятию «спокойно»?
— Альтернатива спокойствию и есть чувство.
— Ты ничего не объяснил, Крус. Вернись в настоящий мир, Крус, ты вспомнишь.
— Нет, я боюсь… Здесь, в Хранилище, мы спокойны. Мы тихо скользим по замороженным цепям, маленькие облачка электронов, которые несут в своем узоре то, что осталось от нас. Это движение в вечной тишине, этот медленный беззвучный танец, когда мы неторопливо в тысячный или миллионный раз пережевываем то, что осталось от нашей прежней жизни, стало уже привычным. Большой мир страшен. Он обрушится на меня бессчетными раздражениями, постоянной необходимостью видеть, думать и решать… А память вернет горе.
— Я не понимаю тебя, Крус. Когда создавалось Хранилище, вы сами назвали его Временным. Вы умирали, зная, что ваше сознание сможет вернуться к жизни, как только появятся подходящие для вас тела.
— Да, мы назвали Хранилище Временным, но, попав в него, все чаще начинали называть его вечным.
— Почему?
— Потому что самые мудрые из нас поняли, что мертвые не могут вернуться к жизни.
— Но почему? Раз сознание не прервалось…
— Ты предлагаешь мне тело. Я пытаюсь представить себе, как я выйду из Хранилища, выйду в трехмерный мир. И я… содрогаюсь от ужаса.
— Ужаса?
— Я увижу мир, в котором когда-то жил. Теплый мир, который когда-то был населен другими вертами. Близкими мне существами. Прекрасный мир, ставший пустым и бессмысленным. Я буду бродить по нему, заключенный в громыхающую металлическую оболочку, один. И это одиночество будет давить мне на плечи тяжким бременем. Я знаю, что тела кирдов прочны. Но и мое новое металлическое тело не выдержит такой ноши. Я знаю, что стал бы стремиться назад в Хранилище, в тихий хоровод моих товарищей. Нет, Мозг, я не хочу возвращаться в мир, в который не верю, которого боюсь, которому я не нужен…
