Ирка стесняется спросить Катю: «Почему всем есть, а мне нет? Ты вообще меня пригласила?» Ирка осталась дома ждать приглашения, соврала родителям, что горло болит, не хотела говорить, что приглашения нет. Я ее понимаю.
Всем есть, всем принесли вчера — вот мое, лежит на тумбочке, можно скосить глаза и увидеть и каждую минуту радоваться, что Катя меня пригласила. Я прямо как персонаж Бальзака, который «гордится знакомствами», выставил карточки влиятельных персон на камине, чтобы все видели… Стыдно так суетиться, даже если ты инвалид, выключенный из нормальной жизни. Но, думаю, у многих есть такие стыдные секреты.
Господи, как она меня мучает!
— Что с твоей прической?! Кто тебя подстриг? Ирка? Почему Ирка? Почему челка? Почему такая короткая?! Посмотри на себя! Куда? В зеркало, куда же еще! Зеркало лежит рядом с кроватью! Нет, ты посмотри, взять и так себя изуродовать! Как ты в школу пойдешь!
Я напомнила ей, бросив взгляд на свою ногу, что не хожу в школу из-за нее. И что, возможно, навсегда останусь инвалидом — из-за нее. Это зависит от того, как срастутся кости, если плохо, то одна нога будет короче другой. Папа сказал ей: «Если кости срастутся плохо, я тебе этого никогда не прощу», а мама промолчала (об этой сцене мне рассказал Матвей).
— Но ты сама виновата! Человеку полезна критика. А ты, ты… Любое слово в твой адрес вызывает у тебя обиду, ты… ты испортила мне жизнь!
Я испортила ей жизнь своей челкой.
— И не улыбайся! Я и так все время думаю, как бы тебя не обидеть, слова выбираю… прихожу к тебе в хорошем настроении, а у тебя — такая челка! И нечего обижаться… Ты, кстати, обижаешься — на себя. Потому что понимаешь, как это некрасиво, как ужасно!.. У тебя и так небезупречное лицо, и еще челка, ты с этой челкой похожа на своего отца!
Я заплакала. У меня небезупречное лицо.
Небезупречное лицо может означать что угодно: что я красавица, что я урод.
Я плачу, мне больно. Но ей тоже больно: это будто закинул удочку, а попал в себя. Моя челка, мое несовершенство — это крючок, который она запускает в себя, и, если она его вытянет, я изменюсь. Стану… не знаю, какой мне нужно стать, чтобы ей понравиться. Я плачу оттого, что я всем кажусь красивой — девочкам, учителям, экскурсоводу в Эрмитаже, и только ей — небезупречной, похожей на своего отца.
Вот так она меня мучает. А как она мучает папу!..
Каждый день что-нибудь. Сегодня были семечки. Папа зашел ко мне, принес семечки. Но семечки НЕЛЬЗЯ! Это «дурная привычка».
