Сколько лет, сколько зим?.. И сам ответил — что много. Лара нас познакомила. Он тоже шел с концерта. Так пойдемте, автографов ведь мы не будем просить?.. И мы пошли втроем до центра, толкуя о стиле «шансон», к которому склоняется солистка «Бизонов», и это современно, к этому приходят во всем мире: тут больше внимания к лиричности и тексту в отличие от «физиологической» музыки…
То есть толковал об этом Сергейчин. Меньше была в курсе Лара. И с интересом прислушивался я, что поделаешь, не моя область… А вот Павел когда-то собирал инструментальную группу, и солисткой они решили попробовать Лару — студентку педучилища. Но голосок у нее был «комнатный»…
— Да нет, я стеснялась. И пропал совсем после ангины…
— И у меня способности были, должно быть, не моцартовские, правда, Лорик?
Он был симпатичным, этот Павел. С уверенной самоиронией знающего себе цену человека, которому есть что ценить в себе. Скажем, свою независимость, свое влияние на других. Пусть даже та попытка с ансамблем оказалась неудачной. Почти ровесник мне… Чуть старше.
А Ларису тех «инструментальных» времен звали Лорик… Вот так-то.
Я пригласил его заходить. Особенно не рассчитывая увидеться с ним в нашем семейном и занятом житье — где все больше по телефону. И Лара поддержала: «Конечно. Давай».
— Знаешь, — сообщила она мне потом, в автобусе. Вздохнула. — Это он. Я тебе рассказывала… Павел.
О чем я подумал тогда в автобусе? Что вообще-то она ничего мне не рассказывала. И что гастрольная знаменитость тяготеет, слава богу, к стилю «шансон», ну а Сергейчина мы, должно быть, больше не увидим.
Но он заехал недели через две. Вот так… Владимир и Лариса Васильевы принимают Павла Сергейчина.
Я припоминал перед его приходом, что же мне, собственно, было известно о нем. Лара упомянула, когда у нас с нею уже стало серьезно и откровенно, что был кто-то в ее жизни — она потом с трудом пришла в себя… И глаза у нее при этом стали беззащитные. Я за это и полюбил Лару, за эту ее незащищенную прямоту с легким вызовом: вот это было, и судите как хотите… Потом я понял, что она сильная. Самое сильное в женщине — это умение внушать любовь к себе. Я уточнил, естественно, в том разговоре: «Ты еще его любишь?» Она замотала головой, как показывают окружающим про обожженную руку, чтоб не беспокоились: нет, нет, уже не болит.
И вот мы сидим за керамическими гжельскими чашечками. Это было с неделю назад. И Лариса прилежным голосом спрашивает: как его дела, он еще работает в своем строительном ведомстве?
