На почтамте в Угличе, где он опускал открытку Аленке и Вете, к нему обратилась женщина с жесткими прядями черных волос, с прокаленно красным лицом и шрамом на щеке и попросила одолжить ей на почтовые конверты. Эта Вера Михайловна была с их теплохода, купила в здешнем хозмаге нужнейшую вещь — медный тазик для варки варенья, и у нее не осталось мелочи. Дальше они переговаривались с Верой Михайловной, Верой, когда она усаживалась утром на скамейке нижней палубы с вязаньем. Она была электриком из подмосковного городка. Двое детей и муж, тоже монтер. Недавно вот попала в аварию. Довольно редкий случай на подстанции. На теплоходе она после больницы.
Вера взялась показать ему вязку «в резинку». И это было весело и уместно…
К ним наклонилась ходоровских лет женщина, стройная и откуда-то в эту пору загорелая, овеяв хорошими духами, и сказала: «А что! На Западе это модно». И Ходоров постарался научиться. К ним подсел муж «душистой» Анастасии Ивановны — с ясными серыми глазами и сухо-орлиным носом, с неуловимым заграничным оттенком в строгой и простой одежде — Юрий Павлович. И также вникал в вязанье… Говорили о речном воздухе и притяжении среднерусской природы. Новые знакомцы были геологами, Юрий Павлович кандидат наук. Анастасия, Ася, повторяла: «Я дышу здесь».
…Теплоход тихо колыхался у причала, и в небе тоже, казалось, колыхалась светлая промоина среди глухих облаков.
Но все равно хорошо было бродить на стоянке по маленькому городку — две улицы с районными учреждениями, дом отдыха, а на крутом угоре старая церковь, с одного входа аптечный склад, с другого — музей местных промыслов.
Яблоневые сады за заборами и каменные лабазы начала века, где размещался местный торг. Набережная в плакучих ивах с молоденькой, изморозно-зеленоватой листвой… Они прошли с Юрием Павловичем и Асей из конца в конец набережной и нашли в этом туристском и дачном городке еще один музей — волжских художников с тем же ивовым покоем и тихими плесами на картинах.
А назавтра такой денек!.. Каждые сутки — несколько сотен километров к югу, теплынь. В зоне затишья, наверху, укрытые от ветра штурвальной рубкой, устроились загорать дамы. В плащах, но подставив лица солнцу. А один отважный девчоныш — в купальнике…
С этой Танюшей познакомились на следующий день. Верней, познакомилась с Ходоровым она, выложив ему при этом кучу сведений о рулевых и впечатления от штурвальной рубки (разочарованно: «Там все автоматика»). Проглатывая от возбуждения слова, округляя ореховые, словно тоже конопатые, как и ее длинненький с горбинкой нос, без того круглые глаза (Таня-девчонка) и передергивая плечом — жест, который говорил о привычке к вниманию мальчишек… мужскому вниманию, и чуть выдвинув в сторону Ходорова элегантно худую ляжку (Татьяна — многоопытная женщина)…
