Оставляя за собой клубы пыли, теневик подскочил ко мне, облизнув холодным, как быстрая горная река, длинным языком. Он находился в превосходном настроении духа. Впрочем, как и все последнее время. Оказалось, родной мир не так уж и нравился Чернышу. Что там есть кроме снега, замерзших руин и инший? Ничего. А тут глаз радовался. К примеру, иномирец любил убегать до Енисея и нежиться в его водах, совсем как какое-нибудь земное создание. Прекрасная природа, кормежка по расписанию, полное отсутствие врагов – что еще надо теневику, чтобы встретить старость?
Увидев Потапыча, он радостно клацнул челюстью и сделал уверенный шаг вперед. А несчастный банник, которому и так с ростом не повезло, будто бы стал еще меньше. Черныш недовольно замотал головой, столкнувшись с моей силой и глухо зарычал. Впрочем, ничего нового. Так всегда начиналась любая наша воспитательная беседа.
– Нельзя, – сказал я, даже не думая ослаблять выплеск. – Он наш друг.
Теневик имел на этот счет совершенно иное мнение. Если бы он умел говорить, то явно сейчас упоминал музей и место, за которое таких друзей туда надо тащить. Само собой, против их воли.
– Он мой друг, – спокойно говорил я.
Рычание прекратилось, но напряженная поза Черныша все еще не внушала доверия. Я погладил теневика по шипастому носу, успокаивая, и продолжил уговаривать.
– Я же твой друг, так? А друзей не едят.
Теневик фыркнул, точно раздумывая над моими словами. А я не собирался замолкать.
– Это мой друг. Его нельзя есть. Ясно?
Черныш не ответил, но его молчание, вкупе с отстутствием попытки оторвать голову Потапычу прямо сейчас (как всегда было прежде), внушало сдержанный оптимизм. Конечно, может, причиной стало и то, что теневик сейчас относительно сыт. Я принялся постепенно ослабевать напор, давая понять, что доверяю Чернышу. А когда совсем прекратил сопротивление, произошло любопытное действие.
Теневик приблизился к баннику, отчего тот тихо заскулил и стал обнюхивать недомерка. Почти как самая обычная собака. Я-то все понял, в отличие от Потапыча, Черныш запоминал нового «друга». Дураку понятно, что он таковым его не считал. И отвернись я на минутку, за жизнь Потапыча никто не дал бы ломаного гроша. Однако теневик искоса поглядывал на меня, понимая, что обидеть банника я не дам. А потом неторопливо раскрыл пасть, своими медленными действиями демонстрируя, что ничего плохого не замышляет, и лизнул моего приживалу.
– Ох, – чуть не упал без сознания банник.
