— Это я его подорвала, — неожиданно призналась Ольга. — Мне было за что.
— Не сомневаюсь. Мне тоже было. А ты все испортила.
— У меня было право не меньше вашего! — запальчиво заявила она.
— Возможно, — сказал Геннадий Ильич. — Но я все равно на тебя сержусь. Куда тебя отвезти?
Ольга не ответила. Она думала.
Минувшим летом Ольге исполнилось тридцать три года. Будь она мужчиной, не обошлось бы без тостов «за возраст Христа» и тому подобных глупостей. В случае с Ольгой этого не произошло. Уже хотя бы потому, что она никогда не праздновала свой день рождения. Принципиально.
Так повелось с детства, которого у Ольги, по существу, не было. Она приучилась утаивать свои дни рождения в детском доме, где старшие девочки отнимали у нее конфеты, печенье и яблоки, полагавшиеся именинникам. Находись Ольга там одна, она бы никогда не сдавалась без боя. Но с ней росла младшая сестренка, которая имела обыкновение вступаться и на которой отыгрывались потом в холодной спальне или в обшарпанных коридорах детского дома.
Это были долгие и страшные годы. Чего только ни пережили сестры Каретниковы до того дня, пока не получили свободу от навязчивой и грубой заботы государства! Оказавшись за пределами детского дома, они были вынуждены отвоевывать себе место под солнцем в большом, незнакомом и жестоком мире. Поскольку Ольга была на три года старше и опекала Таню, то именно на ее плечи легли основные тяготы. Но она справилась. Когда Таня подросла, они стали справляться вместе. И у них получилось!
Обе поочередно закончили одно и то же медицинское училище, обе устроились на работу в травматологическую клинику. У обеих не задалась семейная жизнь. Причиной тому был тяжелый опыт, полученный сестрами в приюте. Они условились никогда не вспоминать то время, однако пережитые ужасы никуда не делись, а прочно засели в памяти. О том, как провинившихся девочек ставили голыми на лестнице, где каждый мог безнаказанно насмехаться над ними. О том, что происходило с теми несчастными, кого мальчишки затаскивали в свои спальни. О способе лишения девственности с помощью ручки швабры. Об унижениях, на которые шли некоторые ради лишнего куска белого хлеба с маслом или сладкого какао с молоком. О беспощадных расправах над неугодными.
Любой психиатр сказал бы сестрам Каретниковым, что не стоит держать все эти переживания внутри себя. Мол, нужно выговориться, нужно расслабиться, отпустить прошлое и жить дальше, доверчиво улыбаясь окружающему миру и ожидая подарков судьбы. Да, наверное, так было бы легче и правильнее. Но они не могли. У них не получалось. Возможно, дополнительной причиной было то, что Ольге и Тане всегда попадались плохие мужчины. Словно они подсознательно стремились и дальше страдать, как в детстве, и находили для этого соответствующих спутников жизни.
