— А! Бизнес. И много зарабатывает твой бизнесмен?
— Много, — ответила она с вызовом.
— Так вот в чем причина, — кивнул Геннадий Ильич понимающе. — Деньги.
— Не только! — возразила Люся поспешно.
— Да? Что еще?
— Он заботливый. Внимательный. И он меня ценит.
Геннадий Ильич почувствовал давление на уши. Словно кто-то большой, сильный и невидимый обхватил его голову и сжал ладонями. Геннадий Ильич сглотнул и спросил:
— И трахается, наверное, здорово.
— Да! — почти выкрикнула Люся. — Мне с ним хорошо. И ему тоже. Нам не надоедает. У меня с ним не так, как с тобой: раз в неделю или по большим праздникам.
— С этого бы и начинала, — произнес Геннадий помертвевшими, непослушными губами.
Он вдруг вспомнил красные соски жены и их неудачный секс. Холод в висках сменился мгновенным жаром.
— Ты и сегодня с ним была, — сказал он, запрокинул голову и стал вливать в себя водку, не ощущая вкуса.
— И что теперь? — спросила Люся. — Драться полезешь? Учти, я милицию вызову.
— Полицию. Милицию давно переименовали.
Геннадий Ильич посмотрел на стол, ломившийся от угощений, которые теперь не полезли бы ему в глотку. Он собрал воедино углы клеенчатой скатерти, удачно имитирующей настоящую, встряхнул и понес получившийся мешок в кухню. Внутри звякало, дребезжало и булькало. Мешок был слишком велик, чтобы запихнуть его в мусорное ведро.
— Идиот проклятый! — крикнула Люся. — Всю посуду побил!
— Тебе бизнесмен новую купит.
Не глядя на нее, он начал одеваться. Руки удачно попали в рукава, а с ботинками пришлось повозиться. Они до сих пор не просохли с минувшей ночи.
— Я старалась, готовила! — взвизгнула Люся, выскочившая за ним в прихожую.
— Премного благодарен, — сказал Геннадий Ильич с шутовским полупоклоном. — День рождения удался на славу. Век не забуду.
Он прихватил мешок и грюкнул дверью с такой силой, что она чуть из луток не выскочила. Навстречу попался сосед или соседка. Геннадий Ильич не разобрал и не поздоровался. Он сунул узел в мусорный бак, проверил, на месте ли бумажник, и отправился в ближайший магазин покупать горькую.
Ничего другого не удалось придумать. А возможно ли это было в его состоянии?
