Она всегда пахнет металлом.
Незабываемый запах.
Идеальный.
А привкус!
Металлический привкус, как у монеток.
И цвет у нее, у крови, всегда один.
Алый.
Прекрасный цвет.
У всех и у каждого. Так что ничем человек не уникален. Никто. Не имеет значения, мальчик он или девочка, мужчина или женщина, старик или старуха, герой или подлец. Кровь у всех красная. И она всех роднит. Как породнила со всеми этого ублюдка, чьи мозги расплескались по броне боевой машины. А ублюдок этот, судя по поведению, возомнил себя уникальным.
Непобедимым.
Забавно.
– Где уникальность и неповторимость? – оскалился Коннор. – Где гонор? Достоинство? Честь? Где все это? Испарилось. Все испарилось. Кроме смирения. – Он отлип от оптики. – Почему-то каждый уверен, что он нечто большее, чем ходячий мешок с говном, кишками и кровью. Почему-то каждый уверен, что он не влачит жалкое, лишенное всякого смысла существование. Что он, сука, герой одной великой истории, а все вокруг – это только картонные декорации, расставленные для него. Каждый из живых.
Коннору всегда было весело наблюдать за тем, как они потом разочаровывались, как сознавали, что ошибались. Он повидал много таких людей. Всякий раз одно и то же. Разочарование. Угасающее сознание понимает, что ему не зацепиться за гибнущую оболочку…
…что оно соскользнет в небытие…
…в ледяную тьму, которой нет конца и края…
…тогда-то и приходит смирение…
Интересно, Летов понял, что сдох?
Хотя неважно.
Коннору было приятно созерцать, как кровь Арсения вперемешку с мозговой жидкостью стекает по темно-зеленому корпусу.
Наемник помнил первую жертву. Первая жертва четко врезается в память. То был паренек. Там, еще на Большой земле. Подонок, решивший, что раз у него есть деньги и некое подобие власти, правосудие никогда не настигнет его. Никита держал его за шею и выдавливал из него жизнь. И увидел. В его самый последний миг. В глазах проскользнуло. Смирение. И в ту же секунду смирение сменилось чем-то иным. Благодарностью, что ли. Он благодарил Никиту за то, что тот сделал. За то, что показал ему точную цену его уникальности. За то, что прекратил всю драму и бесполезную суету, которая занимала его с утра до ночи. Страх не давал ему принять правду. Как не давал принять правду его вшивой семейке, убитой там же. И этот же страх не дает принять ее тысячам живущих на забытой богом планете. Страх не дает поверить в то, что любовь, ненависть, любимая работа, дружба и семья – это ничто. Затянувшийся сон. Раскадровка. Фильм, что просматривает человек перед тем, как кануть в бездну.
