А потом случилось то, что случилось. Удар, скрежет, еще один удар, на этот раз о чугунное ограждение набережной, истошный визг моей спутницы, подушка безопасности, скрывшая от меня сероватый московский рассвет, боль в груди, — это тоже все было. Оно, конечно, хорошо бы все отмотать назад, не жать тогда на газ, остановиться на мигающем светофоре, как и положено, только вот нет у истории сослагательного наклонения.
И ведь до сих пор не понимаю, откуда выскочила та «тойота». Убей не понимаю. Да, я той ночью крепко надрался, не спорю, но точно помню — на повороте никого не было. Могла бы прояснить дело видеорегистратор из моей машины, но тогда, понятно, мне было не до него, а после он исчез как из вещдоков, так и из материалов дела, как, впрочем, многое другое. А потом и дела не стало как такового.
В чем-то отец, конечно, прав, я не спорю. Но вот только знал бы он, сколько раз я то утро снова и снова проживал, крик своей пассажирки слышал, из машины выбирался, размазывая кровь по лицу и пытаясь понять, что вообще произошло, смотрел в бессмысленно-пьяные глаза Сивого, который рванул на своем «ламборджини» за мной через перекресток. Ночь за ночью, раз за разом, снова и снова. Проживал, и ничего не мог изменить.
Нет, это не рефлексия, как могло бы показаться, и не крокодильи слезы задним числом. Сделанного не воротишь, тем более что все закончилось не так трагично, как говорит отец. Никакой инвалидности у той девчонки в помине нет, спасибо достижениям швейцарской медицины. Мало того, она в Лозанне умудрилась какого-то ординатора охмурить, после вышла за него замуж и живет-поживает припеваючи. Впрочем, с тем «парашютом», что эта милашка от моей семьи получила, не ей будущее швейцарец-медик обеспечил, а она ему.
Что до парня, с машиной которого я столкнулся, так и он в накладе не остался. Сотрясение мозга, десяток царапин — вот и все, что на его долю перепало. А еще новая БМВ в люксовой комплектации. К тому же этот бедолага тогда больше моего, кажется, перепугался, по крайней мере, когда мы вытаскивали через водительское сиденье залитую кровью девчонку, он знай бормотал:
— Я не виноват. Я не виноват.
А отец… Не уверен я, что ему прямо уж вот так этих ребят жаль. Не уверен. Не случись тогда там, на перекрестке набережной, невесть откуда взявшихся журналистов из одного очень популярного новостного интернет-портала, да заключаемой в те же дни сделки с немцами, которые очень щепетильно относятся к репутации потенциального бизнес-партнера, в том числе и личной, то может, и разговора того самого не было бы. Или был, но другой, без тех слов, которые вбили между нами клин.
