Да еще и добираться до Певцовых пришлось на такси. Стелла отказалась меня везти, причем тем категоричным тоном, который не оставляет никаких сомнений в окончательности решения. Уж не знаю, в чем тут причина — то ли ей лень по новой тащиться в Петрово, то ли фамилия людей, к которым я еду, вызывает у нее злость в связи с недавними событиями, то ли вовсе имеет место быть банальная ревность.
Впрочем, выяснять что к чему я не стал, и просто вызвал такси. Ну ее. Сейчас у нас вроде какой-никакой мир установился, не стоит из-за каких-то мелочей его нарушать.
Кстати, Арвид, слышавший наш разговор, в высшей степени любезно предложил мне предоставить машину с водителем, но я отказался. Сначала одна принятая услуга, потом другая, а после что? Может, ничего, а, может, и счет за эти самые услуги. Моя бы воля, я бы и за стейк заплатил.
Против моих ожиданий, меня в доме Певцовых особо и не ждали. Нет, плакат «Добро пожаловать, Валера» и воздушные шарики я увидеть не рассчитывал, но все же кто-то, кроме Юльки меня встретить мог бы? По правилам этикета.
Да, собственно, и она не то, чтобы комитетом по встрече выступала. Даже с табурета не поднялась, на котором сидела перед фортепиано, разве что только повернула голову да кивнула мне.
— Привет — я подошел к ней поближе — А чего, званый обед отменили?
— Помнишь, как ты в седьмом классе меня от уроков музыки спасал? — вместо ответа спросила Юлька и ткнула пальцем в клавишу — Ты ведь заморочился тогда, ювелирно струны у инструмента напильником подточил, и они одна за другой лопаться стали, когда наставница села за него и стала этюд очередной мне показывать.
— Помню — я взял второй вращающийся табурет, поставил в угол коробку с тремя бутылками дорогого вина, которую купил по дороге, и уселся рядом с подругой детства — Она тогда чуть не померла от инфаркта, а следом ты, от испуга за нее. Я еле понял, что к чему, когда ты позвонила и начала в трубке плакать. Переборщили мы тогда, короче. Но кто же знал, что это фортепиано как новый «Порше» стоит? Ты вот была в курсе?
— Я? Нет. Привезли, поставили, сказали «учись, доча». И даже не спросили — надо оно мне, не надо…
— И я нет. А преподавательница твоя да. Помнишь, когда мы ее в себя привели, она все бормотала: «Фазиоли, Фазиоли, я ввек не расплачусь».
— Н-да — Юлька снова ткнула пальцем в клавишу — Неловко получилось, конечно. Мы ее еле успокоили тогда.
— И в очередной раз огребли по полной от наших отцов — подытожил я — Понедельники, среды и пятницы с трех дня до шести вечера на два года вперед себе расписали. А я еще год без карманных денег сидел, в счет замены струн этой хреновины.
