В Москве жили мы по-прежнему довольно открыто, бывали вечера, обеды. Нередко заезжал к нам великий князь Сергей Алекс. Когда проездом приезжал в Москву великий князь Константин Константинович, он всегда бывал у нас, и с этих пор установились наши хорошие, дружеские отношения. Помню один обед у нас с ним и поэтом Фетом <нразб.>. Сколько интересных и приятных разговоров, сколько юмору проявляли оба собеседника. Фет написал мне в этот вечер четверостишие, обещал прислать какое-то золотое перо. Вот оно:
Когда надежды упорхнули,
Я сомневаюся и в том,
В железный век наш – угожу ли
И золотым я вам пером.
Милейший был старик Фет, добрый, веселый. С великим князем Константином Константиновичем отношения сразу становились простыми, сердечными[73]. Образованный, умный, приветливый, он легко покорял сердца. Где бы он ни служил, всюду его любили и ценили его благородную душу, я не знаю человека, который бы плохо о нем отзывался. С нами он общался как с друзьями.
Почти пять лет оставался папа́ губернатором. Много было хорошего, но много и тяжелого в его службе. С Сергеем Алекс. он не ладил, и эта неприязнь чувствовалась во все время его губернаторства, после ухода престарелого князя Долгорукова. В один прекрасный день, зимой, кажется, в декабре, папа́ объявил мне, что он больше не губернатор, что его уволили, назначив без его ведома губернатором в Полтаву. Это известие меня ошеломило, не хотелось верить, что могли, не спросясь его, назначить в отдаленную губернию. Пошли всякие толки, чьих рук это дело, говорили, министра Дурново, а иные утверждали, что самого Сергея Алекс. И вот среди зимы пришлось нам перебираться в наш покровский дом. В одну неделю его протопили, и к Рождеству мы уже там поселились. Не успели мы туда переехать, как дети заболели корью. Крошка Ели тоже схватила эту болезнь, и в довольно тяжелой форме. После выздоровления всей компании мы дали два вечера с танцами, больше для племянницы Нади. Было очень весело молодежи. Ввиду дальнего расстояния нашего дома от центра города, мы решили для детей переехать на другую квартиру и наняли в следующем году большой особняк Полякова на Большой Никитской. Дом был трехэтажный, поместительный, и прожили мы в нем девять счастливых лет.
Три года было нашей маленькой Ели, когда в Петровском родилась 31 августа наша последняя девочка – Татьяна. 30 августа, в день именин дяди Александра Михайловича и нашего Саши, была обедня. Из Москвы приехали к нам Екатерина Петровна Ермолова с племянницей Марией Николаевной и молодой Николай Гагарин, большой друг Никса. Вечером играли дети сцены из «Гамлета» и «Горя от ума». Были и ильинские соседи. После спектакля был чай и легкий ужин, разъехались в первом часу. Как только все улеглись и в доме все стихло, я попросила папа́ скорее послать в Ильинское за акушеркой, и в 5 часов утра благополучно родилась прелестная, крупная наша дочь Таня. Гости немало были удивлены, проснувшись на другой день, узнать, что явился на свет новый член семьи.
