Крокер закусил губу. Если бы он сказал Тинкроудору, что организмы исчезли или, по крайней мере, больше не были обнаружены, тогда он потерял бы еще одну причину для сохранения Эйра. Но он не был уверен, что все они были выведены. Возможно, некоторые из них засели в тканях, недоступных до самой смерти Эйра. Например, в его мозгу.
— Мы собрали около двух миллионов желтых существ в его моче и фекалиях, — начал доктор. — Кипячение их в горячей воде не убивает их и не лишает кислорода. Единственный способ быстро уничтожить их — сжечь. И для этого требуется минимальная температура 1500 градусов по Фаренгейту. Требуется несколько часов, чтобы самые сильные кислоты проели покрытие.
— Одно это должно заставить вас решить, что они внеземного происхождения, — подытожил Тинкроудор.
Он тут же пожалел, что сказал это. Он не рассказал доктору Крокеру об отпечатке лапы на кукурузном поле и о следах блюдца в лесу. Если бы Крокер действительно решил, что эти штуки из желтого кирпича были из космоса, то он был бы непреклонен в том, чтобы не выпускать Пола Эйра.
И Тинкроудор не мог его за это винить. Свободный Пол Эйр мог стать бедствием, возможно, даже причиной гибели человечества. Но пока Пол Эйр был человеком с определенными неотъемлемыми правами. Неважно, что большинство его соотечественников-американцев заявляли, что верят в то же самое, но вели себя так, как будто это не так. А вот Тинкроудор верил.
И все же он не хотел умирать вместе со всеми, если Пол Эйр действительно представлял опасность.
Тем не менее были моменты в часы собачьей вахты и звенящие минуты полудня, когда он задавался вопросом, а ведь было бы хорошо, если бы человечество оказалось уничтожено. Для их же блага, конечно. Люди много страдали, некоторые больше, чем другие, но все они страдали. Смерть положит конец их боли. Это также предотвратило бы рождение большего количества детей, основным наследием которых была боль. У Тинкроудора была одержимость детьми. Он верил, что они рождаются добрыми, хотя у них есть потенциал для зла. Общество неизменно настаивало на том, что дети должны расти хорошими, но лучшие всегда становились удобрением для зла.
Крокер, как и большинство врачей, считал, что живет в лучшем из всех возможных миров, чего и следовало ожидать. Их мир давал врачам большое уважение, престиж и богатство. Для них было естественно злиться на что-то или кого-то, что могло изменить ситуацию. Тем не менее, за исключением очень бедных, преступников и полицейских, люди видели больше зла, чем кто-либо другой. Но они боролись против всего, что могло смягчить зло, точно так же, как боролись против медицинской страховки, пока внезапно не увидели, что из этого можно сделать что-то хорошее.
