— Ты куда, куда? Быстро переобувайся, — голос мерзкий, и тоже скрипучий, въедался в мозг.
Турка скрежетнул зубами:
— Так чисто на улице. Снег вон идет.
— Ничего не знаю, только полы вымыла. Дальше не пущу, — она скрестила руки на груди. Турка глубоко вдохнул, пытаясь говорить спокойнее. Всем известно, что перечить старушкам, а тем более — школьным сторожам или уборщицам — дело гиблое и бессмысленное.
— Можно, я помою обувь?
Баба Леля окинула его жалостливым взглядом, вздохнула:
— Ладно. Что с вами будешь делать! Подошвы почухай нормально. Да тщательней три, не жалей тряпку! Потопай, снег вон. И не холодно в таких кедах-то, мороз же! Застудишь ноги, потом всю жизнь мучиться будешь. Сколько утром было грязи и воды, мыла, мыла… Ужас! — бормотала вахтерша, поправляя выбившуюся седую прядь из-под косынки. Турка добросовестно топал и чуть ли не разорвал кроссовками тряпку. Потом он быстренько порысил к лестнице, пока у вахтерши не изменилось настроение.
Тишина, до конца первого урока минут десять. Турка любил такое звенящее коридорное безмолвие, но проходя мимо туалета на втором этаже, услышал там шорохи и возню. Нахмурившись, он толкнул дверь. Помещение застлали сизые витки сигаретного дыма. Плотников пыхтел сигаретой, сидя на подоконнике.
Турка кивнул ему, но обмениваться рукопожатием не стал. Пошел к самому дальнему «очку» как ни в чем ни бывало. Будто не вспомнил о конфликте, будто не хотелось почесать кулаки о наглую рожу Плотникова.
Кабинок нет, только перегородки из кирпича, отделанные кафелем, а вместо унитазов — дырки, покрытые ржавым налетом. Вот пустые корзинки, которыми кто-то успел сыграть в футбол, вот раскисают в лужах воды тетрадные листки. Резкий запах мочи и хлорки, и конечно, всякое отсутствие туалетной бумаги.
— Понтовая у вас школа, — сказал Плотников. — Чистенько так.
— Смеешься?
— Нет, серьезно. Видел бы ты нашу… Да и спокойно как-то слишком. У нас одну шкуру отодрали в толкане…
— Так у нас здесь учительская напротив, — бросил Турка, как будто оправдываясь.
— И чо? У нас примерно такое же расположение. Директриса только в школе очень редко появлялась. А у вас нормальный мужик. Такой сам может кого-нибудь отодрать в кабинете, — заржал Плотников.
— С чего ты взял?
— Да так… Ходят слухи. Нет, слишком тихо у вас. Надо малехо шевельнуть народ. Меня знаешь, за что из последней школы выгнали? Физрука на прогиб взял и шею свернул. Не насмерть, естественно. Ну блин, он и сам хотел махаться, так что теперь… Ну я немного переборщил. Еще в другой школе под лестницей одну шмару отодрал. Видос потом разлетелся… Вообще, это уже пятая моя шкалка. Нигде особо долго не задерживаюсь. Да так оно и лучше, ха. Веселее.
