– Я ждал только похорон, чтобы выполнить свои обязанности. Я толком не понимаю, зачем мадам Мартино настаивала на том, чтобы я поднялся сюда и повторил вам то, что сказал ей.
– Что говорил вам Робер в субботу?
– То, что всегда говорят в таком случае. Он очень упал духом, как обычно и бывает. Он не видел никакого выхода, и, логически рассуждая, выхода и не было, но он упрямо все-таки хотел найти его – с таким видом, будто я (поскольку я был его нотариусом, и особенно потому, что я был нотариусом его отца) могу сотворить чудо.
– Сколько ему было нужно?
– Несколько миллионов. Если ликвидировать активы по самой высокой цене, с максимальной удачей, то хватит почти на половину долгов. Именно поэтому я недавно ответил месье Физолю, что, по-моему, о наследстве нечего и говорить. Наследники имеют лишь одну возможность – отказаться от своих прав, иначе они столкнутся с ошеломляющим долгом и всей их жизни не хватит, чтобы с ним расплатиться.
– Как он дошел до этого?
– Я ждал этого вопроса. Ваша невестка тоже задала его мне. Мне его задают каждый раз. Люди живут в одном доме, спят в одной постели или же их разделяет только стенка, видятся три раза в день за столом и бывают весьма удивлены, когда однажды понимают, что ничего друг о друге не знают.
– Вы забываете, что я ушла из дома тридцать семь лет назад.
– Я очень хорошо об этом помню. Именно я посоветовал вашему отцу ничего не предпринимать, чтобы отыскать вас, – впрочем, это было в его характере. Был я уверен и в том, что объявление, которое я, как того требует закон, дал позднее, останется без последствий.
– Вы знали, где я была?
Не отвечая, он посмотрел на нее; когда он смотрел на кого-нибудь, его взгляд словно приходил из другого мира – ледяной, неподвижный, черно-белый, без оттенков.
Он терпеливо ждал неизбежных вопросов, вытащил из кармана огромных размеров хронометр, завел его.
– Вы не хотите сказать что-нибудь именно мне?
Это, казалось, удивило его:
– Почему? Все, что было нужно, я сказал его жене.
– Вы могли ее пощадить.
Его демонстративная реакция на это необычайное предположение заставила Жанну смиренно покраснеть:
– Приношу вам свои извинения. Теперь я сожалею, что вынудила вас к этой неприятной обязанности и утомила подъемом по лестнице на два этажа. Мы сейчас переживаем разгар семейной драмы, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы...
– Нет никакой семейной драмы.
– Ладно! – холодно произнесла она.
– Просто есть люди, которые преуспевают, а есть – которые терпят неудачу. Есть такие, кто идет вверх, а есть и такие, кто идет вниз. Вот та невзрачная супружеская пара напротив, что взялась за «Золотое кольцо», сейчас поднимается. Мальчишка был гарсоном в кафе, а его жена – дочь бедняков-итальянцев. Через десять лет они купят два-три дома в городе и ферму в деревне. Если бы это случилось чуть раньше, они приобрели бы и этот дом, который, вероятно, присоединили бы к своей гостинице.
