И тут же бросилась бежать. Мама, немного помедлив, кинулась за ней следом, да и бабушка заторопилась.
– Даже если ты видишь или слышишь то, чего мы не видим и не слышим, – крикнула вслед Пенелопе фрау Говиндер, – есть одно, чего ты не можешь видеть, но видим мы! Это твои огненно-рыжие волосы! Они развеваются у тебя за спиной, словно языки пламени!
Смеясь, она попробовала догнать дочь; Пенелопа тоже расхохоталась. И, что удивительно, бабушка Эрлинда тоже! Но в следующее мгновение улыбка исчезла с ее лица и она громко вскрикнула: «Аа-а-ах!». Пенелопа обернулась и увидела, что бабушка споткнулась и теперь прыгает на одной ноге.
– Что случилось? – подбежала к ней Лючия.
– Ногу подвернула, – простонала бабушка. – Ох, как больно!
Лицо ее побелело, словно кора березы.
– Ох-ох-ох… Кажется, мне надо присесть!
Она опустилась на траву, и на лбу у нее мелкими капельками выступил пот.
– Дай-ка я посмотрю, – склонилась над ней фрау Говиндер. Но как только она потянула за сапог, бабушка закричала от боли. Пот теперь градом струился у нее по лицу.
– Кажется, я… – пробормотала она. И вдруг повалилась на спину, закрыла глаза и замолчала.
– Что это с ней? – Пенелопа подбежала и опустилась рядом на колени. Она потрясла бабушку за плечо, похлопала по щекам, но та продолжала лежать, не шелохнувшись, и не открывала глаз.
– Она упала в обморок. Ты же знаешь, она не очень хорошо переносит боль. А у меня здесь не ловит телефон. Оставайся с ней, а я побегу за помощью. – И мама умчалась, едва Пенелопа успела открыть рот.
Пенелопа осторожно погладила бабушкину руку.
– Ты меня слышишь? – прошептала она. Но бабушка, по-видимому, ничего не слышала. Поэтому Пенелопа просто сидела и ждала, когда вернется мама, глядела на последние лучики света, пробиравшиеся сквозь ветки и плясавшие на траве, на раскинувшиеся вокруг поля и слушала, как шелестит трава.
Внезапно над ухом у нее загромыхал голос дороги:
– Когда помощь придет, уже стемнеет. К тому же, приближается гроза. Если ты дотащишь эту женщину до меня, об остальном я позабочусь.
– Правда? – Пенелопа подскочила, схватила б. Э. под мышки и принялась тянуть. Тянуть и тянуть. Бабушка оказалась тяжелее, чем могло показаться.
Пенелопе удалось сдвинуть ее на пару сантиметров, но до проселочной дороги оставалось еще метров сто, не меньше.
– Продолжай стараться, – пророкотала дорога. – Гнусь я только в дождь – а когда светит солнце, я твердая, как сушеный червяк. Иначе бы давно помогла тебе.
