Ни того, ни другого Сьентклера еще не выкупили, так что Древлий Храмовник получил дозволение оставить свою аскетическую, почти монашескую жизнь, дабы взять Рослин в свои руки, пока один или оба не вернутся.
— Сэр Уильям говорит мне, что вы ему как сын, последний Сьентклер, наделенный молодостью, свободой, крепкой рукой и рассудительной головой, — сказал Брюс по-французски.
Поглядев на сэра Уильяма, Хэл кивнул в знак благодарности, хотя, правду сказать, вовсе не был уверен, что должен испытывать за это благодарность. В Рослине еще есть дети — двое отроков и отроковица, ни одному не больше восьми, но все они отпрыски древа Сьентклеров. Как бы там Древлий Храмовник ни относился к Хэлу Хердманстонскому, но только не как к наследнику, способному потеснить его правнуков в Рослине.
— Это из-за него я ввел вас в этот круг, — продолжал Брюс. — Он говорит, что вы и ваш отец питаете почтение ко мне, хоть вы и люди Патрика Данбарского.
Хэл бросил на сэра Уильяма испепеляющий взгляд, ибо ему пришлось совсем не по душе, как это прозвучало. Сьентклеры связаны вассальной присягой Патрику Данбарскому, графу Марчу и твердому стороннику короля Эдуарда, — и все же, хотя рослинская ветвь взбунтовалась, Хэл убедил отца поддержать ее на словах, но не шевельнуть и перстом.
Он не раз и не два слыхал от отца, что сидящий на заборе кончит щелью поперек задницы; но Брюс и Баллиолы — искусные заборные седоки и только и ждут, когда все остальные спрыгнут на ту или другую сторону.
— Мой отец… — начал Хэл и тут же перешел на французский: — Мой отец был вместе с сэром Уильямом и вашим дедом в крестовом походе, когда король Эдуард был юным принцем.
— Истинно, — отвечал Брюс, — я припоминаю сэра Джона. Полагаю, ныне его кличут Древлим Государем Хердманстонским, и он еще не совсем утратил львиный рык, коим славился, когда был моложе.
Он остановился, обирая болтающиеся ниточки на своем облегающем рукаве, и с горечью добавил:
— Мой дед отправился в крестовый поход лишь потому, что у моего собственного отца хребет оказался слабоват.
— Чти отца своего, — угрюмо вставил сэр Уильям. — Ваш дед любише добрую сечу, потому-то его и кликаху Поединщиком. Пленен сим мятежным государем Монфортом в Льюисе. Просто поталанило, же Монфорт закончил в Ившеме, иначе выкуп, за каковой торговашеся ваш отец, был бы губителен. Не заслуживши почти никакой благодарности за труды, сколько припоминаю.
Брюс извинился утомленным взмахом ладони; Хэлу это показалось отголоском весьма застарелого спора.
