Все мы повзрослели за это лето: Джерри, Марти, я сам — и Жанет. Об этом я узнал через день после футбольного матча, который состоялся в праздник Благодарения. В тот день я провожал ее домой. Она зашла переодеться, собираясь пойти к бабушке на праздничный обед. Я вызвался проводить ее и туда. Когда мы пришли к ней, родители уже ушли. Пока она переодевалась, я вошел в гостиную, бросил пальто на кушетку и уселся читать газету.
Через несколько минут Жанет в купальном халатике и с комбинацией в руках вошла в комнату.
— Мне нужно погладить ее, — сообщила она мне, — она еще не высохла.
Когда Жанет скрылась в кухне, я медленно подошел к двери и стал наблюдать за ней. Жанет вытащила из ниши гладильную доску, включила утюг и вернулась в гостиную. Я последовал за ней.
— Утюг нагреется через несколько минут, — сказала она. — Это быстро.
— Ничего, — ответил я. — У меня куча времени.
Она взглянула в окно и крикнула:
— Посмотри! Снег идет!
Я подошел к ней.
— Вот это да! — сказал я.
Она повернулась ко мне.
— Это же первый снег в этом году!
— Ага, — буркнул я и, обняв, поцеловал ее. — Первый снег…
Какое-то мгновение она обнимала меня. Потом выскользнула из моих рук.
— Утюг, должно быть, уже нагрелся, — сказала она, направляясь на кухню.
— Я тоже! — заметил я.
Жанет засмеялась и потрогала утюг.
— Еще не совсем.
— Как это? — запротестовал я, подыгрывая ей. — Зато я перегрелся!
— Да я не тебя имею в виду, дурачок, а утюг! — Жанет взглянула на меня и, в ответ на мою улыбку, подошла.
Я снова поцеловал ее и крепко прижал к себе. Под халатом у нее почти ничего не было. Обнявшись, мы сели на кушетку. Я положил ее голову к себе на колени и снова поцеловал ее. Она ответила мне нежным поцелуем. Мои руки скользнули под халатик: пальцы горели, касаясь нежной кожи. Жанет тяжело задышала. Я целовал ее, нежно гладя ее спину. Она обхватила меня и крепко прижала к себе. Моя рука, расстегнув бюстгальтер, осторожно гладила ее обнаженную грудь, а потом передвинулась на живот. Я стал целовать ее шею и плечо, выскользнувшее из халатика.
— Хватит, Фрэнки! — простонала Жанет, не в силах сопротивляться моим разгоряченным губам.
— Нет, дорогая! — запротестовал я, целуя ее грудь. Она крепко прижала к себе мою голову.
— О, Фрэнки! — повторяла она снова и снова, а я, не переставая, покрывал ее поцелуями.
Я сделал попытку развязать пояс халатика, но она вдруг решительно остановила меня, крепко схватив за руки.
— Нет, Фрэнки, нельзя! Это нехорошо!
