Меня направили в учебную часть. Я назвал служащей свою фамилию и стал ждать, пока она найдет мою анкету. Когда с формальностями было покончено, она сказала мне, чтобы после звонка на занятия я шел в классную комнату 608.
В девять часов зазвонил звонок, и коридоры школы наполнились ребятней. Я без труда нашел свой класс и, войдя в него, отдал свою учетную карточку учителю, который указал мне мое место в самом конце. Я огляделся: класс был смешанным — примерно двадцать учеников были цветными, двадцать — белыми. Мой сосед по парте был цветным.
— Новичок? — спросил он меня, улыбаясь. — Меня зовут Сэм Корнелл.
— А меня Кейн, Фрэнсис Кейн, — представился я.
Здесь все было не так.
Я отучился в школе уже почти неделю, когда в моей новой семье впервые заговорили о религии. Раньше я часто задавал себе вопрос: почему евреи именно такие, какие они есть? Теперь мне казалось, я это понял. Они не посещали церковь среди недели и даже по субботам, которые для них значат то же, что для всех воскресенья. Мне же поначалу не хватало привычного посещения утренней мессы. Не потому, что я был слишком религиозным. По правде говоря, я ходил в церковь только потому, что иначе было нельзя, и как только подворачивался случай улизнуть, я всегда им пользовался. Но сейчас в распорядке дня образовалась пустота, и мне было немного не по себе от того, что приходилось менять привычки, привитые с самого раннего детства.
В субботу утром я был дома. Когда я прочитал все имевшиеся под рукой газеты, то обнаружил, что больше мне делать нечего. Дядя Моррис с утра был уже на работе, где занимался сверкой счетов за прошедшую неделю. Я отложил газеты в сторону и встал.
— Тетя Берта, — сказал я. — Можно, я ненадолго съезжу в центр?
Она бросила на меня проницательный взгляд.
— Конечно, Фрэнки. Зачем ты спрашиваешь?
Я пошел в другую комнату, надел пальто и вновь появился в гостиной. Тетя Берта смотрела на меня очень внимательно, и, как мне показалось, немного смущенно. Я понимал, что она была слишком деликатна, чтобы спрашивать о том, куда я собрался, и толком не знал, что сказать ей. Я сомневался, стоит ли говорить ей о том, что я собираюсь навестить брата Бернарда и потом, может быть, зайду в церковь. Но она оказалась сообразительнее, чем я. Когда я подошел к входной двери, она спросила меня:
— Ты надолго, Фрэнки?
Я остановился.
— Не знаю, — ответил я. — Я хочу пройтись и повидаться с приятелями.
— Видишь ли, — сказала она. — Я хотела сходить сегодня с тобой в синагогу. Я подумала, что было бы неплохо, если бы ты пошел туда, если у тебя нет срочных дел.
