Джулия открыла мне, и я ввалился в квартиру, поспешно захлопнув за собой дверь.
— Боже, Фрэнки! — воскликнула она. Затем, увидев кровь на моей рубашке, вскрикнула: — В чем дело? Что стряслось?
Я не ответил и прошел мимо нее в комнату за кухней. Там я рухнул на кровать, тяжело дыша.
Она вошла следом за мной и закрыла дверь.
— Что случилось, Фрэнки? — спросила она, глядя на меня широко открытыми от ужаса глазами. — Ты ранен?
Я сел.
— Нет, — ответил я. — Они только что застрелили моего шефа и Феннелли.
— Они? — переспросила она. — Кто они?
— Не знаю. Я убежал.
Я встал с кровати и увидел, что до сих пор сжимаю в руке деньги, которые выронил Киф. Засунув их в карман, я подошел к окну и выглянул на улицу. «Интересно, — подумал я, — гнались за мной или нет?»
Джулия подошла ко мне.
— Бедный мальчик! — сказала она, обнимая меня. — Перепугался до смерти.
— Ничуть не перепугался, — соврал я и уткнулся лицом в ее грудь, такую теплую и спокойную, что даже шевелиться не хотелось. Вдруг нервная дрожь пронизала мое тело — сначала один раз, потом другой. Я пытался с ней справиться, но напрасно. Меня прошиб пот, и через несколько секунд рубашка стала совершенно мокрой. Я продолжал стоять в объятиях Джулии, мокрый от пота, со стучащими, как у перепуганного ребенка, зубами…
Некоторое время спустя я сидел в небольшом кресле в углу комнаты и думал о случившемся. «Никто не видел, как я сюда вошел. Скорее всего, они приехали рассчитаться с Феннелли, и им не было дела до меня. Они пристрелили Кифа только потому, что он видел их. Я им не нужен. Полицейские, правда, могут заинтересоваться мной, задать несколько вопросов, но я ничего не видел. Мне гарантирована безопасность до тех пор, пока я буду держать язык за зубами. Тогда меня не тронут.» Пока я так сидел, Джулия пошла в другую комнату, чтобы приготовить мне кофе. «Что мне делать с этими деньгами?» Я вытащил их и пересчитал: в пачке было шестьсот пятьдесят три доллара. Я опять засунул деньги в карман. В комнату вошла Джулия с чашкой кофе.
— На-ка, выпей, — она протянула мне чашку. — Тебе станет легче.
Я улыбнулся ей.
— Я уже чувствую себя лучше, — сказал я, с благодарностью беря чашку. — Но ведь я не могу выйти отсюда в такой рубашке. Она вся в крови. — Я снял рубашку и отдал Джулии. — Выброси ее в мусоропровод и дай мне какую-нибудь рубашку Марти, — попросил я.
Джулия молча вышла из комнаты. Я слышал, как она открыла дверь и бросила рубашку в мусоропровод. Потом она вернулась в квартиру и направилась в комнату Марти. Через несколько минут она пришла с одной из его рубашек. Я надел ее: она была мне немного маловата, но очень хорошая. «Пожалуй, нужно сматываться отсюда», — подумал я.
