- Куше застал меня врасплох... И тогда...
Мегрэ вздохнул. Вздох этот ничего не означал или, вернее, мог быть понят на сто разных ладов.
- Я ведь признаюсь во всем. Не имеет смысла отрицать...
Казалось, что он обращается к глухому или к человеку, не понимающему ни слова по-французски.
- У вас не будет спичек? - спросил Мегрэ.
- Нет. Я не курю. Вы же это хорошо знаете. Моя жена не выносит запах табака. Понимаете, мне бы хотелось, чтобы все кончилось скорее. Я так и скажу адвокату, которого мне придется нанять. Расскажу все начистоту. Я прочел в газете, что часть денег найдена. Не понимаю, зачем я сделал это... Как только я почувствовал их у себя в кармане, мне показалось, что все на улице разглядывают меня.
Сначала я думал их где-нибудь спрятать. Но к чему? Я долго шагал по набережной. У берега стояли лодки. Я боялся, что меня заметит какой-нибудь матрос. Тогда я перешел по мосту на остров Сен-Луи и там смог избавиться от пакета.
В купе было невыносимо жарко. Окна запотели. Под потолком стелился табачный дым.
- Мне нужно было бы во всем признаться, когда я впервые встретился с вами. Но смелости не хватило.
Я надеялся, что...
Мартен замолчал, с удивлением посмотрел на своего спутника, который, приоткрыв рот, сидел с закрытыми глазами. Слышалось ровное, словно мурлыканье толстого, сытого кота, дыхание.
Мегрэ - спал!
Мартен посмотрел на дверь: ее легко можно было открыть. И, словно пытаясь избежать соблазна, съежился и забился в угол, зажав худыми коленями дрожащие руки.
Северный вокзал. Пасмурное утро. Толпа еще полусонных жителей пригородов выкатывалась на площадь.
Поезд остановился очень далеко от вокзала. Чемоданы были тяжелые, но Мартен не хотел передохнуть, хотя он задыхался и у него болели руки.
Такси пришлось ждать довольно долго.
- Вы везете меня в тюрьму? - спросил он.
Они провели в поезде пять часов, и за это время Мегрэ не произнес и десяти фраз.
- Площадь Вогезов, дом 61, - сказал Мегрэ шоферу.
В своей комнатке консьержка разбирала почту.
- Господин Мартен, господин Мартен! - закричала она. - Приходили из регистратуры, спрашивали, не больны ли вы.
Мегрэ тащил его за собой. И Мартен должен был волочить свои тяжелые чемоданы по лестнице, где перед дверями стояли корзины с бутылками молока и свежим хлебом.
Дверь в комнату старой Матильды вздрогнула.
- Дайте ключ!
- Но...
- Тогда открывайте сами.
В глубокой тишине щелкнул замок. Они увидели прибранную столовую, где каждая вещь снова стояла на своем месте.
