Боли он не чувствовал, и даже особого сожаления мысль о том, что его убили, у Романа не вызывала. В конце концов, жизнь в Ахене за последние пять лет, после того как нашествие черных монстров захлестнуло провинцию Араса и окончательно отрезало гарнизон от путей снабжения, превратилась в ад.
Странно, но даже постоянное грызущее желудок чувство голода теперь исчезло. Он лежал среди каких-то развалин, затянутых пеленой дыма, и очутился здесь сразу же после того, как пуля армейского карабина ударила ему в затылок, проломила кости черепа и выплеснула его мозги на землю.
Осторожно приподняв руку, Роман ощупал голову и убедился в том, что страшная рана — последнее его воспоминание о мире, который он покинул, теперь исчезла. Ленивая истома и полное безразличие к собственной судьбе завладели его измученным телом, получившим лишь после смерти долгожданную передышку.
Марш-бросок через Таманские болота, в котором участвовал его батальон, получивший приказ любой ценой отразить нападение, грозившее гибелью столице провинции, вымотал их до полного изнеможения. Когда усталость переходит опасную для организма грань, организм начинает защищаться всеми доступными ему способами. Так что все происшедшее с ним вполне могло оказаться сном. За последнее время он научился спать на ходу, не выпуская из рук карабина и не переставая раз за разом переставлять налитые свинцом ноги, по колено погружавшиеся в болотную жижу.
Однако мир, в котором он очутился, был слишком реален и совершенно не походил на мир Таманских болот.
Сухой раскаленный воздух обжигал легкие, но, к своему удивлению, Роман обнаружил, что может не втягивать в легкие этот горячий, пахнущий серой воздух без всякого вреда для себя. Ни боли, ни усталости — нет даже необходимости дышать. Странный и благословенный сон, если только реальностью не была пуля, раздробившая его затылок и не оставившая после себя ни малейшего следа.
Он попытался пошевелиться, и в конце концов ему удалось сесть, опершись спиной на обломок стены какого-то здания. Его армейский комбинезон исчез вместе со всей амуницией и оружием. «Странный, однако, сон…» — подумал Роман, ощупывая свое тощее жилистое тело, лишенное теперь малейших признаков одежды и всех знакомых примет. Даже привычных шрамов от старых ранений он не сумел нащупать. Роман старался не делать резких движений, чтобы не спугнуть этот благословенный сон, вот только это мало помогло ему.
— Долго еще ты собираешься здесь валяться? — неожиданно раздался за его спиной громкий раздраженный голос, похожий на голос ефрейтора Славинского, невзлюбившего Романа с самого начала его появления в батальоне «Диких изюбрей».
