У него была слабая надежда, в которую он не очень верил: вот сейчас ему сообщат, что Ксавье Мартон просит принять его.
Почему бы нет? Может быть, вчера он ушел в то время, когда Мегрэ выходил к начальству, потому что ему требовалось к определенному сроку вернуться в магазин?
В таких местах строгая дисциплина, о чем Мегрэ знал лучше многих, ибо в начале своей карьеры два года проработал в отделе полиции, обеспечивающем охрану универмагов. Отсюда его знание их атмосферы, механизма работы, правил и интриг.
В полдень он отправился обедать на бульвар Ришар-Ленуар и наконец-то заметил, что его уже третий день подряд кормят жареным мясом. Он вовремя вспомнил о визите жены к Пардону. Она, должно быть, ожидала, что он удивится новому меню, и, очевидно, заготовила более или менее правдоподобное объяснение.
Он не поставил ее в это положение, вел себя с нею нежно, возможно даже слишком, потому что она посмотрела на него с некоторой тревогой.
Разумеется, он не все время думал о троице с авеню Шатийон. Память возвращалась к этому делу время от времени, какими-то короткими мазками, словно подсознательно.
Это немного напоминало паззлы — раздражало его, как паззлы, к которым возвращаешься помимо своей воли, чтобы поставить на место очередной кусочек. Разница с паззлом заключалась в том, что в данном случае кусочками головоломки были люди.
Не был ли он слишком суров с Жизель Мартон, у которой, когда она уходила от него, дрожала губа, как будто женщина должна была вот-вот расплакаться?
Возможно. Он сделал это не нарочно. Его профессия — все знать. Скорее она была ему симпатична, как, впрочем, и ее муж.
Он симпатизировал супружеским парам, и его всякий раз расстраивало, когда между мужчиной и женщиной, любившими друг друга прежде, возникали разногласия и ссоры.
А эти двое наверняка любили друг друга, еще когда работали в универмаге «Лувр» и у них была жалкая двухкомнатная квартирка без удобств над мастерской.
Мало-помалу они улучшили жилищные условия. Ремесленник уехал, они заняли первый этаж, который, по словам Жанвье, превратили в элегантную комнату, построили внутреннюю лестницу, чтобы не надо было выходить на улицу, переходя с этажа на этаж.
Теперь у обоих был, что называется, хороший достаток, даже машину купили.
И все-таки что-то у них в семье не так, это очевидно. Но что?
У него в голове мелькнула мысль, которая возвращалась еще несколько раз. Его занимал визит Мартона к доктору Стейнеру, поскольку за все годы работы в полиции он не припоминал ни одного случая, когда человек сам обращался к невропатологу или психиатру, чтобы спросить: «Как вы считаете, я сумасшедший?»
