Кулл напоминал себе, что дело было не просто в похищении детей и не в весёлом хаосе, который маленький перевёртыш устроит здесь после подмены. Дело было в благополучии орды, в традиции. Мир гоблинов нуждался в магии, совсем немного, чтобы просто хватало. Им нужно было вернуться к древним ритуалам. Им нужны были Старые Устои. Им нужен был этот младенец.
Кулл со своим свёртком забрался в манеж и осторожно положил двигавшего ручками и ножками перевёртыша на мягкую подстилку. Он был самой большой редкостью, которая появляется в их роду раз в поколение, и Кулл добьётся того, чтобы перевёртыш выполнил свою миссию, пока Надд ещё не лишил его возможности творить всякие чудесные безобразия. В его руках младенец, по крайней мере, выглядел скорее как гоблин – хотя гоблин с кожей, похожей на дым и тени, но теперь она дрожала и шла рябью, словно живой мираж. Кожу покрывали крапинки, и она вздувалась, как старые обои, а потом приобрела цвет вишнёвого дерева, из которого была сделана кроватка, и стала пушистой, как детское одеяльце.
До этого Кулл переживал, что превращение не сработает без правильных слов, но сейчас он заулыбался во весь свой щербатый рот: магические инстинкты брали своё.
Где-то в глубине дома скрипнула половица. Кулл замер, все его чувства обратились к двери, ведущей в коридор. Надо было запереть её. Но она осталась приоткрытой, и теперь к ней приближались мягкие шаги. Промелькнула тень. Вдох застрял у Кулла в горле, глаза расширились.
Дверь распахнулась внутрь, и толстый чёрный кот лениво зашёл в комнату. Он взглянул на гоблина, который неподвижно стоял в манеже, а потом уселся на ковёр и стал безучастно наблюдать за происходящим, подёргивая хвостом.
Кулл снова начал дышать. Всё хорошо. Взрослые люди всё ещё спали. Он вновь обернулся к манежу, чтобы стать свидетелем великого чуда, порождённого его гордой древней культурой. На гоблина смотрели два младенца с носиками-пуговками и пухлыми розовыми щёчками.
Свершилось! Перевёртыш всё сделал даже лучше, чем Кулл мог себе представить. Воплощение было полным! Теперь Куллу оставалось только выхватить беспомощного младенца из его уютной кроватки и тайком унести в Глубокий Мрак, оставив вместо него двойника. Но тут сначала один ребёнок причмокнул губами, потом – другой. Затем тот потёр щеку, потом – первый.
Кулл засомневался. Он всмотрелся в мягкое личико, которое оказалось ближе к нему, потом – в другое личико. Которое из них? Он ткнул в первого ребёнка своим костлявым пальцем. Оба младенца разом заплакали. Кулл сжался.
