— Усаживайся, — сказала я рейнджеру, лет тридцати пяти, уже изукрашенного несколькими рисунками. — И сними рубашку, солнышко, я, к твоему сведению, не умею рисовать сквозь камуфляж.
Мужчина рассмеялся, расстегнул рубашку и скинул ее с плеч.
— Есть, мэм.
По ощущениям, я попала в старые добрые времена, когда я прыгала по Татумании, от посетителей не было отбоя, а из колонок лился добрый милый рок. «Сердца барракуды» ввели меня в то состояние, когда мне нравилось татуировать кого-нибудь, особенно того, кто в этом был уже не девственником, вроде этого парня.
— Милые сапожки, — сказал он, укладываясь на кушетку лицом вниз.
Я бросила взгляд на свои высокие до самых бедер сапоги, оканчивающиеся возле подола черной мини-юбки. К ней я подобрала футболку от фирмы Blondie с розовыми подтяжками в клетку, к слову, выглядит потрясающе.
— Спасибо, — ответила я, широко улыбаясь. — Готов?
— Завтра я дислоцируюсь, — ответил он сиплым от курения голосом. — Я всегда готов, милая.
Рейнджеры круты. Я улыбнулась ему и хлопнула его по руке.
— Возвращайся поскорее.
Я перенесла распечатанное с компьютера изображение на его левый бок — единственный свободный участок на его спине. Это был нереально жуткий череп солдата с сигаретой в зубах, на нем была каска времен второй мировой с надписью «Fuck Off». Обалденно. Как только изображение подсохло, я заправила чернила, взяла игру и под звуки жужжания «Вдовы» и песен «Heart’s» приступила к работе.
Я бы предпочла непрерывно оставаться в зоне «Барракуды», пока вся работа не будет закончена. Но хрен там. Едва я закончила с ремешком на каске и промокнула кровь, случилось нечто непредвиденное.
Вчера я кормился, Райли. Никогда не умел наслаждаться этим… не то что мой братец. Но это всего лишь необходимость, чтобы выжить. Обещаю, я проявляю милосердие, кормлюсь лишь тогда, когда начинаю ощущать слабость и беру лишь то, что поможет для поддержания сил. Я не забиваю их, как скот. Надеюсь, ты мне веришь. Мне больно думать, что ты считаешь меня монстром.
Я замерла с иглой над самой кожей и ощутила, как внутри меня поселяется холод. Голос Викториана был так… близко, я почти ощущала его всем своим нутром. Неужели, теперь он хвастается мне своими убийствами? От этой мысли я похолодела. Он что, ожидает от меня сочувствия? Да он просто психовампир недоделанный!
Возникший из ниоткуда, его голос был громким и настолько реальным, словно он был в этой комнате, рядом со мной. На всякий случай, я огляделась.
