Жизнь не стояла на месте. Где-то гремели клинки, где-то готовились заговоры, где-то клялись в вечной любви, а потом спокойно предавали, где-то… По большому счёту Московия избежала этого. Но большой радости она не испытывала. Со времён Калиты эта земля стала оазисом спокойствия и бурного развития.
Казалось бы, собрав силы для великого дела и совершив его на Куликовом поле, победа должна была бы принести Руси дальнейшее спокойствие и процветание. Но, как говорили старые люди: человек предполагает, а Бог располагает. Враг нашёл в себе силы и нанёс ответный удар. Правда, его победа не обошлась без хитрости и обмана. Да и попировать он успел всего три дня, а потом постыдно бежал. Но сбрасывать его со счетов было рано. И он это подтвердил ещё раз: Тохтамыш потребовал у московского князя восемь тысяч рублей, чтобы возвратить из орды наследника. Раньше бы Московия, не задумываясь, отдала бы и больше. Но последствия этих трёх дней были тяжёлыми. Казна оказалась пустой. Но Московия не была бедной. Кое-что осталось, и это позволило встать на ноги. Но всё же в эти дни собрать столько денег, значило бы остановить начатое восстановление, оставить десятки тысяч людей без крова и еды. А это — рубить свои корни. Димитрий Донской допустить этого не мог. Хотя мысль, что он не может спасти сына-наследника, отдавалась в груди жестокой болью.
Димитрий хорошо помнил тот чёрный день в его жизни. Он только что вернулся после объезда мест, подвергшихся нашествию Тохтамыша. Душа переворачивалась, глядя на то, что натворили непрошеные гости, но она и ликовала, видя, как люди, словно муравьи, взялись за обустройство своей жизни. И великий князь сопереживал вместе с ними это горе. С чувством удовлетворения вернулся князь домой. И вот долгожданное письмо из Орды. Отписывал Кошка. Он в ярких красках сообщил, как вёл себя Василий у хана, как ему удалось обставить тверцев. Дьяк читал, а у князя глаза светились от радости.
Но вот дьяк дошёл до строчек, где сообщалось, что хан требует выкупа. Услышав эти слова, князь, не сдерживаясь, заскрипел зубами, а руки сжались в кулаки с такой силой, точно он увидел перед собой врага. Князь в ярости заходил по комнате.
Немного успокоившись, князь присел на одр. Дьяк сидел, не шелохнувшись, а князь уставился в пол. Наконец он поднял голову.
— Внук, — он посмотрел на дьяка, — хан хочет мня разорить дотла, чтобы Московия больше не поднялась. Вот! — он сделал фигу и потряс ей: — Что хан от меня получит. Но отпиши ему, что как соберём деньгу, сейчас же и отправим. Пущай ждёт, собака! Так напиши, чтобы пока у хана зла не вызывать. Василию опиши, чё и как у нас.
