- Очень понравилось! И то, что ты с моим сыном был одной командой, и то, какой была пицца.
Диана смотрела на меня, и я испытывал такие чувства, которые рождали во мне совсем не пуританские желания.
Она сказала - с моим сыном, а он ведь был нашим общим. И я хотел донести это до Дианы, но не просто так, а прижимая ее к себе и говоря эту правду с прикосновением к ее полным губам.
- Извини… я сейчас, - сказал Ди, когда мы добрались до коридора отеля.
Она показала мне знаками, что пойдет с Матвеем к себе, я же кивнул и отвлекся на звонок.
- Олежа! Ты где?
Да какого хрена вообще Летти задавала мне этот вопрос?
- Я на работе, - как можно холоднее ответил я. - И очень занят.
Она замолчала, и я закатил глаза. Как донести до бывшей, что она мне на хрен не сдалась, я не знал, но всячески пытался это показать.
- Мне тут Света сказала кое-что, - проговорила Виолетта, и я инстинктивно напрягся.
Что за Света имелась ввиду, я понимал прекрасно. И тут же захотелось уволить свою секретаршу в очередной раз.
- Что тебе сказала Света? - равнодушным, насколько хватало моего терпения, переспросил в ответ
Летти замолчала. И это мне совсем не нравилось. Как будто ей нужно было время, чтобы найти верные слова. И она их все же нашла…
- Она сказала, что к тебе приходила женщина… с ребенком.
Твою дивизию! Только этого мне и не хватало.
- С каким ребенком? - попытался уйти в несознанку, уже прекрасно понимая, что к чему.
- Не знаю… Света уверена, что он похож на тебя.
Нет, ну, секретарша это зря. Она ведь понимала, чем ей это грозит? Или нет?
- Ви, перестань компостировать мой мозг всякими небылицами. И хватит меня донимать.
Сказав это, я отрубил связь и, прислушавшись к тому, что происходит с той стороны двери номера, решил, что беспокоить Диану и Матвея сегодня уж точно не стоит.
На следующее утро я вышел к завтраку, накрытому в ресторане на первом этаже отеля, совершенно невыспавшимся, но успевшим передумать тысячу мыслей. Главными из которых были те, что касались Дианы и нашего с ней сына.
Я понимал, что подошел к черте, за которой скрывать мое отцовство будет не просто неверно, но даже опасно. Взять ту же Летти. Она ведь вполне может рассказать о своих подозрениях не только мне, но и, скажем, прессе. Или Диане. И допустить этого я не мог.
Да и в целом понимание, что Ди может думать об отце своего ребенка как о насильнике, подталкивало меня к тому, чтобы во всем признаться, и дальше будь что будет.
