Сиваш | страница 37



* * *

В этот вечер Антон, как обычно, собирался к Матвею Ивановичу, к Фесе. Но на закате примчался из волости гонец с запиской: подготовить отряд к выступлению, а ему самому немедленно прибыть в волость. Антон с помощником, на ночь, глядя, поскакали в волость к коменданту. Что случилось, в чем дело? Наступать, или намечена оборона? Узнал, что наши везде отступают. Деникин занимает Крым, а на севере уже занял Харьков; здесь, в Таврической степи, обороны не будет. Приказ: всем идти за Днепр, имущество не бросать, с собой захватить все до последней палки. Строгановский местный отряд должен влиться в регулярную Красную Армию.

Антон и его помощник поскакали обратно в Строгановку. Уже была глубокая, черная ночь. На склонах строгановской балки ни одного огонька… По глухой пыльной улице прошли рысью. Отряд собрался в поход еще с вечера, повозки загружены, лошади в хомутах, во дворе в темноте плавали красные точки цигарок. В хате слышались тихие голоса. Антон вошел, чиркнул зажигалку. На полу, на лавках, на печи полно по-военному одетых хлопцев, все с винтовками. Иные спали, но большинство, примостившись плечом один к другому, переговаривались, посмеивались, как на посиделках. Разбудили спящих. Антон спросил: все ли на месте? Дежурный ответил, что все сто восемьдесят семь человек готовы в поход. Антон сунул в карман зажигалку, заговорил:

— Товарищи, не на прогулку, не по учебной тревоге мы поднялись. Положение тяжелое. Наступило время проститься со своим домом. Возможно, перейдем на другой фронт. Мы нынче мобилизованные, мы — Красная Армия. Сейчас она отступает, но будет и наступать — и победит. Нас ожидают большие бои — до полной победы и установления власти свободного труда. Мы идем вместе, как братья. Друг друга всегда готовы выручить. Если кто робеет и не может проститься с домом — сдавай винтовку, иди до хаты спать… Итак, выступаем. Выходи строиться! Не шуметь!

Глухо топоча ногами, построились и без шума двинулись из Строгановки. На ходу оборачивались на родные хаты. Уходят непровожаемые, не прощаясь. Правда, несколько человек, спросясь Антона, побежали к своим хатам, стучали в темные окошки, потом догоняли отряд.

На одном углу Антон остановился, мазанка Феси была версты за полторы, на другом конце села. В сердце ударила тоска. Может быть, судьба еще приведет его в эти края? Впрочем, трудно рассчитывать на ее милость. Вернее всего, никогда больше не увидит Фесю. А если и увидит, то как скоро? Пройдет ли месяц, год или пять лет? Будет ли она помнить? А главное, кто он для Феси? Об этом между ними не было говорено ни слова. Собственно, ничего и не было. Значит, забывай про Фесю. Остро защемило сердце. Думалось, навеки покидал эту степь и хату Обидных… Зачем живет человек, если не для того, чтобы постучать однажды в окно другому человеку?