Сиваш | страница 3



Из верхних хат видны на юге Сиваш и Перекоп. Когда солнце на восходе, с обрыва увидишь крымский берег Сиваша.

Глухое место, но живое. И тут люди хотят хорошего. Вести из мира долетают и сюда.

2

Феся проснулась на заре — в окошках порозовело. В рубахе выскочила на сухой, с ночи прохладный двор, как русалка, нечесаная. Выбежала за низкую каменную ограду в степь. Вдали, у края неба, увидела спутанную лошадь, названную Мельницей за то, что беспрерывно вертела хвостом. Можно было и не спутывать ее — выбракованная тихая кобылка далеко не уйдет… Задевая подолом рубахи молодые зеленые кустики курая, побежала за Мельницей на целину.

Потом во дворе поила красноватой на восходе, холодной водой. Сама напилась, ополоснула щеки и глаза. В душноватой после воли, полутемной хате не спешила будить меньшую сестру Лизу, брата — хлопчика Горку; на пестрядинном половичке стала с гребнем перед зеркалом…

Как понимать — красива ли? Лицо темное, будто орех, губы запеклись на солнце, под гребнем блестят черные волосы. А брови ужасно широкие, лохматые, — верно, нехорошо. Но глаза большие, с черным блеском, как черные в росе виноградины. И сама рослая, тело сильное, плотное. В пляске, бывает, крутнет юбками — сразу раздастся круг.

Красива не красива — доли нет, счастье и не мерещится. Что будет-придет — неведомо. А пока три юбки, кофта на праздник — все богатство. В будни вот эта рубаха, как в ребячестве. Счастья не видно, только забота и забота — самая старшая, прокормиться бы, а там, может быть, случится хорошее…

Причесалась. Сердитым голосом подняла помощников — Лизу и Горку.

— Вставайте, лежебоки! Уже солнце, и коня привела! Живо, Лизавета. Индюки разойдутся… Бери лопаты, поедем на соль.

В этом году жара началась с весны. Сушь. Соль в Сиваше выпала рано… На дно брички постелили мешки, дерюги. В пароконную бричку по правую сторону дышла Феся впрягла Мельницу — в пару хоть сама становись. Взяли с собой железные скребки на палках, две лопаты, воду в бутылках и хлеба.

Выехали, солнце только поднялось, большое, румяное. Степь дышала, прохладная. В селе еще было тихо, безлюдно. Не так совестно проезжать с пустым дышлом. Покатили со склона балки вниз, мимо церкви, потом вправо, к Сивашу, а там опять вправо, к пологому спуску. Скатились на плоское дно Сиваша. Здесь было пустынно, потащились не спеша.

…Три года назад в такой же месяц май от болей в груди умерла мать, а таточку погнали воевать на германскую. Мама, известно, не вернется, дороги с того света нет. Но и отца не видать уже три года.